«Особые отношения» США и Японии в конце XX- начале XXI вв.

Основные направления, которые  были пересмотрены с целью соответствия новым угрозам, таким, как, например, международный терроризм, продемонстрировали намерение Японии  укреплять союз с Соединенными Штатами посредством различных инструментов и возможностей. В документе предполагается, что японская сторона возьмёт на себя более активную роль в двустороннем стратегическом диалоге по проблемам безопасности. Кроме того, впервые указывается на необходимость уменьшения неудобств, причиняемых гражданскому населению, живущему около американских баз. 

В ноябре 2004 г. главы военных и внешнеполитических ведомств обеих сторон приступают к переговорам, направленным на выработку конкретных предложений по адаптации альянса к изменениям как самой международной среды безопасности, так и подходов обеих сторон к вопросам её обеспечения. При этом предполагалось, что на первом этапе стороны определят новые стратегические цели альянса, после чего приступят к изучению конкретных шагов, направленных на их реализацию.

Что касается первого, в феврале 2005 года главы внешнеполитических и военных ведомств обеих сторон (Кондолиза Райс и Дональд Рамсфельд – с американской стороны, Нобутака Матимура и Йосинори Оно – с японской) провели в Вашингтоне встречу в формате заседания Консультативного комитета безопасности. По итогам встречи было подготовлено Совместное заявление (далее – Февральское заявление), которое можно считать первым программным документом альянса, принятым в 21-м веке. Первым документом подобного рода в истории японо-американских отношений стала Совместная декларация о союзе безопасности на 21-й век (далее – Декларация Клинтон-Хасимото), принятая в 1996 г. Однако, первоначальный оптимизм сторонников активного укрепления японо-американского союза безопасности тогда быстро закончился в связи с отставкой Р. Хасимото с поста премьера. Ситуация начала меняться лишь после избрания Дз.Коидзуми на пост главы кабинета. [20, с.224-227]

Если рассматривать внешние  факторы, побудившие стороны перейти  к расширению сотрудничества в области  безопасности, то здесь необходимо исходить из того, что в течение почти десятилетия после окончания холодной войны японо-американский союз безопасности трансформировался с целью лучшего соответствия новым реалиям региональной среды. Так, по мнению японского эксперта Кэна Дзимбо, сотрудника токийского Института глобального, индустриального и социального прогресса, альянс после завершения холодной войны эволюционировал в направлении от «ориентированного на угрозы к ориентированному на интересы». Это означает, что, в отсутствие угрозы со стороны бывшего СССР, акцент при реформировании альянса делался на общности интересов в сфере региональной безопасности.

Сентябрьская террористическая атака  расширила данный список, вызвав серьёзные  изменения в американской политике в области безопасности, что не могло не отразиться на дальнейшем развитии альянса. При этом, по мнению K. Дзимбо, одним из ключевых изменений в сфере международной безопасности стала смена приоритетов в традиционном понимании угроз и способов борьбы с ними. [17, с. 73]  

Курт Кэмпбэл, один из крупнейших американских экспертов по вопросам безопасности, обладающий опытом работы на самых высоких должностях в Пентагоне, назвал сентябрьские события «первой войной эпохи глобализации». Эта война, начавшаяся с разрушительного удара по американской территории, стала битвой с противником принципиально нового типа. Однако, японо-американский альянс, базирующийся на соглашениях 1951 и 1960 гг. был военным союзом, созданным исключительно для обороны Японии в случае военного конфликта с каким-либо государством, имеющим классические признаки суверенитета. Даже с учётом произведённого в 1997 гг. серьёзного реформирования, альянс мало подходил для противодействия новым видам угроз. Японские и американские эксперты традиционно считают данное положение слабой стороной альянса применительно к новым реалиям эпохи глобализации. Впрочем, здесь необходимо учитывать, что специфика ситуации в АТР связана с сохранением в регионе «оазиса» холодной войны. Применительно к безопасности Японии, сомнения в способности альянса эффективно противодействовать ракетной атаке, произведённой по территории Японии, либо в способности сторон предпринять эффективные совместные усилия по локализации последствий возможного кризиса на Корейском полуострове, и в новом тысячелетии выглядят более серьёзной проблемой по сравнению с опасностью, исходящей от международных террористических сетей.  В Февральском  заявлении указывалось на сохранение в АТР так называемых «традиционных» видов угроз, но принципиально новым моментом является указание на конкретные государства, политика которых может находиться в сфере  интересов японо-американского сотрудничества по безопасности. [21, с.121]

В том, что касается проблем региональной безопасности, можно заметить определённую преемственность между Февральским  заявлением и Декларацией Клинтон-Хасимото.  В Февральском заявлении уже предлагается конкретный и достаточно обширный перечень региональных проблем, подпадающих под компетенцию японо-американских отношений в области безопасности.

При этом подчёркивается приоритет поисков мирных путей решения для большинства из вышеуказанных проблем, из чего можно сделать вывод о постепенном переходе японо-американского сотрудничества по вопросам региональной безопасности из чисто военного в военно-политическое измерение. 

Однако, по-мнению многих японских и американских экспертов, наиболее важным итогом является то, что в Февральском заявлении стороны впервые заговорили о переводе японо-американского военно-политического сотрудничества в глобальное измерение. При этом, из анализа выступлений участников встречи, а также текста Совместного заявления можно сделать вывод о том, что стороны окончательно перешли к расширенному толкованию самого понятия «японо-американский союз безопасности». Дело в том, что ранее под данным термином обычно подразумевались двухсторонние отношения, связанные преимущественно с обеспечением  безопасности Японии, а начиная с середины 90-х гг., также и с улучшением региональной среды безопасности в СВА. Теперь же в сферу действия японо-американского союза безопасности уже включается сотрудничество в ходе постконфликтного урегулирования в Ираке и Афганистане. Двухсторонние договорённости, имеющие в своей основе Договор о взаимном сотрудничестве и гарантии безопасности между США и Японии 1960 г., стороны предложили считать «стержнем» японо-американского союза безопасности.

В своём заявлении стороны признали, что Япония уже принимает участие  в глобальной политике, оказывая содействие американским усилиям в Афганистане  и Ираке. В качестве нового успешного  направления глобального партнёрства было выделено активное участие Японии в ликвидации разрушительных последствий цунами в Индийском океане. Следующим важным направлением японо-американского партнёрства на глобальном уровне было названо активное участие Японии в международных инициативах по нераспространению ядерного оружия. Также было отдельно отмечено, что подключение японской стороны к американским планам создания ПРО способствует снижению интереса других государств к развитию собственных ракетных программ. [4, с.23]

В ходе заседания Консультативного комитета безопасности стороны согласились  с тем, что принципиально новые  вызовы международной среды безопасности, такие, как терроризм и распространение  ОМП, стали общими угрозами для всего  мирового сообщества, включая США и Японию. Было отмечено, что, применительно к АТР, угроза распространения ОМП осложнена наличием такого фактора, как региональная гонка вооружений. Придя к общему взгляду на изменения среды международной безопасности, стороны в Совместном заявлении от 19 февраля 2005 г. подтвердили, что их правительства будут реализовывать общие стратегические задачи, выполняя договорённости и соглашения между США и Японией в области безопасности и прилагая другие совместные усилия в рамках альянса. 

В этот раз стороны решили воздержаться от прямого участия глав государств в разработке и принятии базовых документов, регулирующих основные направления общей политики в области безопасности. Дело в том, что  активное участие первого лица страны в разработке базовых документов, определяющих политику безопасности,  в некоторой степени «привязывает» данные документы к политической судьбе конкретного политика. Для Японии это обстоятельство особенно актуально в связи с тем, что политическая карьера японских премьеров является непредсказуемой и часто сопровождается политическими скандалами и досрочными отставками (в качестве иллюстрации здесь можно привести политические судьбы Нобосукэ Киси, Какуэй Танаки, а также Рютаро Хасимото). [10, с. 45] Подобные случаи часто негативно влияли на развитие двухсторонних отношений в области безопасности, поскольку неожиданная отставка главы правительства в значительной степени мешала реализации новых предложений и проектов. Тем не менее, необходимо признать, что в исторической перспективе это влияло только на динамику эволюции альянса, но не ставило под сомнение его ценность для обеих сторон. Частичный перевод не только оперативного, но и стратегического управления отношениями в области безопасности на уровень заинтересованных ведомств может значительно повысить реальную эффективность альянса и ускорить его эволюцию.

Американский эксперт Джеймс Счёф, в свою очередь, полагает, что с  точки зрения национальных интересов  США, очень важным является то, что  Япония постепенно становится партнёром  США в борьбе против международного терроризма и в ликвидации условий для его распространения, причём не только на Ближнем Востоке, но и в Индонезии, на Филиппинах. Причём, данный выбор является самостоятельным и осознанным. Учитывая вклад Японии в поддержку операций США в Афганистане и Ираке, в Вашингтоне ожидали, что февральская встреча станет важным этапом в деле построения более тесных отношений в области международной безопасности. Успех первого этапа двустороннего диалога, направленного на выработку стратегических задач,  как казалось, демонстрировал готовность Токио перейти к построению более симметричных отношений в рамках альянса. Тем не менее, при попытке перейти к выработке нового распределения ролей в рамках альянса, оказалось, что в Касумигасэки существуют серьёзные разногласия по вопросам практической реализации заявленных целей. Так, если значительная часть политического истэблишмента была настроена достаточно решительно, то наряду с этим существовала и другая точка зрения, согласно которой главным практическим достижением двустороннего диалога должны были стать окончательные договорённости об оптимизации структуры американского военного присутствия в Японии. Дело в том, что в качестве одного из ключевых компонентов новой Национальной военной стратегии США было заявлено создание высокомобильных ударных групп (так называемые «единые силы») при определённом сокращении военных контингентов, размещённых на территории американских союзников. [12, с.83] Подобные планы породили у определённой части японской элиты надежды, связанные с использованием диалога для решения прежде всего собственных проблем, связанных с неудобствами, исходящими от американских военных, стремясь избежать при этом принятия более серьёзных обязательств и рисков. По мнению сторонников подобного подхода, для обеспечения безопасности Японии будет вполне достаточно возможностей американских сил, размещённых на Гуаме и Гавайях.

Следуя вышеупомянутой схеме, сложившийся  в японо-американских отношениях по вопросам безопасности, в качестве следующего шага, направленного на практическую реализацию новых стратегических задач, следовало ожидать появление новых Руководящих принципов для альянса. Тем не менее, недостаток взаимопонимания и отсутствие у Токио необходимой решительности становились всё более очевидными по мере перехода диалога на уровень практического воплощения заявленных целей и задач. Дело в том, что новые задачи требовали от японской стороны новых военных возможностей. Использование передовых технологий могло компенсировать сокращение американского военного контингента в Японии, но лишь частично. Было неясно, будут ли Силы самообороны Японии готовы к восприятию новых функций, связанных с ведением разведки, использованием мобильных подразделений, бесперебойным снабжением боевых кораблей и самолётов топливом. Подобные изменения должны были потребовать значительного времени. [20, с. 57]

В итоге, стороны воздержались от пересмотра действующих Руководящих принципов, несколько нарушив сложившуюся  ранее схему. Тем не менее, идея пересмотра распределения обязанностей между США и Японии в рамках двухстороннего сотрудничества в сфере безопасности была отчасти реализована путём разработки и принятия промежуточного документа, получившего следующее название: «Американо-японский союз: трансформация и реорганизация для будущего» (далее - Документ). Этот Документ, получивший одобрение глав внешнеполитических и оборонных ведомств США и Японии, можно также рассматривать как попытку дать ещё один конкретный ответ на ожидания, связанные с необходимостью практических шагов по адаптации альянса к изменениям международной среды безопасности, накопившимся за более чем десятилетний период после завершения холодной войны, а также как ещё одно подтверждение Японией своего намерения более активно участвовать в глобальной политике.  Документ не заменяет принятые в 1997 г. Руководящие принципы для альянса, но интегрирует их в систему двухстороннего взаимодействия по значительно более широкому кругу вопросов, связанных с обеспечением региональной стабильности, а также с улучшением глобальной среды безопасности.

Если февральское Совместное заявление  было по своей сути декларацией о  намерениях и напоминало по своей  форме Декларацию Клинтон-Хасимото, то Документ, принятый в ходе октябрьского заседания Комитета, сильно отличается и по форме, и по содержанию от всех предыдущих соглашений. В газетных статьях и работах экспертов, посвящённых его принятию, не указывается конкретный тип нового документа.

Принципиально новым в содержании данного документа является утверждение  о задачах перевода отношений в рамках альянса в региональное, а также глобальное измерение, как о наиболее важных и приоритетных. В частности, в Документе предлагается, чтобы «США и Япония в рамках двустороннего диалога по вопросам безопасности изучили роли, задачи и возможности войск США и сил самообороны, для того, чтобы быть в состоянии отвечать на различные вызовы в сфере безопасности».

По мнению Нобору Ямагути, вице-президента Национального института оборонных  исследований Японии, заявленное сторонами  новое распределение функций и ролей в рамках альянса выглядит довольно амбициозным.

Важным индикатором новых тенденций  в японо-американском сотрудничестве по проблемам безопасности  также является содержащийся в Документе призыв к усилению взаимодействия между Японией и США, направленного на улучшение международной среды безопасности, в том числе посредством участия в международных акциях по поддержанию мира. Успешными примерами подобного сотрудничества предлагается считать участие персонала Сил самообороны в восстановлении инфраструктуры Ирака, а также в ликвидации последствий стихийных бедствий в Индийском океане.