Эстетика детективного (шпионского) романа в литературе первой половины XX века

 – Вы не смеете  так говорить о любви.

 – А мне противно, когда вы употребляете это слово» (С. 92).

Её жалкая попытка застрелить любимого из револьвера, когда он отказывает ей, спокойствие Обозова и его  холодное: «Подымите предохранитель» – сцена, характерная скорее для романтической повести, чем для шпионской истории.

Никита Алексеевич не сдаёт  несчастливую шпионку властям, напротив, берёт её под свою опеку, а затем  сажает на пароход, идущий в Нью-Йорк, со словами: «Я не прошу простить меня. Я тоже никогда вам не прощу. Когда  вам понадобятся деньги – сообщите. Будьте счастливы» (С. 93).

Таким образом, мы видим, что  основной в рассказе является любовная линия; взаимоотношения мужчины и женщины заслоняют собой противоборство двух шпионов.

4.3 «ЖЕНЩИНА ИЗ КОНТРРАЗВЕДКИ»  Я.Л. ЛОВИЧА

Доподлинно неизвестно, был  ли Я. Л. Лович знаком с «Прекрасной  дамой» Толстого, но нельзя не отметить сходство сюжета и отдельных обстоятельств рассказа «Женщина из контрразведки» с произведением А. Толстого. Рассмотрим их подробнее.

Главный герой рассказа «Женщина из контрразведки» – Александр Николаевич Серошевский; в отличие от А. Толстого, Я. Лович точно указывает должность и род занятий героя – старший лейтенант, агент русского морского штаба. Также подробно описывается задание, порученное Серошевскому: «Вы повезёте английский проект совместных подводных действий в Балтийском море. Англичане организуют водный прорыв в Балтику. Мы должны построить для них базы. Они составили свой проект. Вы его повезёте в наш морской штаб»⁴⁹.

География у двух произведений одинакова, но – зеркальна: если Серошевскому дают задание «сесть на частный пароход  «Плимут» и на нём доехать до Бергена. Дальнейший путь – Норвегия, Швеция и Финляндия» (С. 1), то путешествие Обозова начинается с «дач, хвойных лесов и моховых болот Финляндии», а заканчивается пароходом в том же Бергене.

Принципиально различно отношение  двух разведчиков к незнакомым людям, своим случайным попутчикам. Обозов каждому из них даёт беглую и точную характеристику, но, в общем-то, относится  ко всем одинаково равнодушно: «Затем огромный бритый швед – директор предприятия; добродетельные финны из Гельсингфорса; скуластый купчик-москвич, едущий за товаром в Хапаранду и напустивший  европейского вида с явным ущербом  для своего самолюбия; широкоплечий угрюмый юноша в вязаном колпаке, какой носят лыжники» (С. 1). Серошевский же в каждом неизвестном для себя лице видит подвох: «Что-то странное, какое-то инстинктивное недоверие, даже неприязнь чувствую я к этой толпе» (С. 2). Читатель невольно заражается недоверием Александра Николаевича, готов вместе с ним подозревать каждого, – таким образом писатель создаёт особую напряжённую атмосферу шпионской истории.

Показательно в этом плане  и отношение героев к самим  секретным документам, за хранение которых они могут поплатиться  жизнью. Обозов «переложил парусиновый  мешочек в боковой карман пиджака, прикрепил его английскими булавками  и с удовольствием растянулся на бархатной койке» (С. 1), тогда как у Серошевского «под пальто, под толстой наглухо застёгнутой курткой, под фуфайкой и бельём, на толстом шнурке, надетом на шею, висит небольшой пакет, в который вложены документы» (С.2), но несмотря на все меры предосторожности он всё-таки не может расслабиться, т. к. «Пассажиры этого не знают. Но… могут узнать. Мало ли к каким ухищрениям прибегают шпионы» (С. 2).

Характерно и различное  отношение двух шпионов к женщинам. У Обозова оно противоречиво и, как и следовало ожидать, имеет некий возвышенный оттенок: «С женщинами счёты у него были трудные. В юные годы он мечтал издалека о знаменитой куртизанке, Маше Хлебниковой, милой и прелестной женщине, не пожелал приблизиться к ней, хотя и были случаи, переносил издевательства товарищей юнкеров, и это двойное чувство отразилось на всей его жизни» (С. 1). Серошевский же ясно определяет своё отношение к прекрасному полу как к потенциальным шпионам и опасным противникам: «Особенно я боюсь женщин. Они – самые талантливые, самые великие шпионы. Они – лучшие в мире артисты. Ложь – стихия женщины, её мир. Никто так не проведёт и не обманет, как женщина (С. 2).

Уже из этого сравнения  становится ясно, что герой Я. Ловича гораздо более соответствует  образу шпиона-разведчика, чем герой «Прекрасной дамы». В Александре Николаевиче нет каких-то особых, исключительных черт, всё в нём ясно и просто: бывалый офицер, морской агент, он со всей ответственностью выполняет вверенное ему задание. Серошевскому чужды колебания и сомнения, он – прежде всего агент морского штаба, а потом уже отдельная личность: «Среди этих мужчин, женщин и даже детей могут быть враги России, союзников… мои враги» (С. 2). Очевидно, что объектом изображения станут не его внутренние переживания, а внешние перипетии сюжета, непосредственно связанные с его профессией. Так и происходит. На пароходе Серошевский знакомится с женщиной по имени Эмилия Викторовна Комаровская, с которой он вынужден ехать в одной каюте из-за недостатка мест. Однако соседство с представительницей прекрасного пола не приносит герою никакого удовольствия; напротив, он сразу же начинает подозревать в ней шпионку, врага. Он хорошо сознаёт, что его попутчица по-женски привлекательна, но этот факт только ещё больше настораживает его: «У неё приятное, даже красивое лицо. Она блондинка. Светлые глаза смотрят на меня недоброжелательно, даже враждебно… Твоя ловкость и хитрость не помогут тебе, златокудрая немочка!» (С. 6).

Вобщем, Серошевский ведёт  себя как и подобает настоящему герою  шпионской истории – недоверчиво  и хладнокровно. Вслед за ним подозревает  Комаровскую и читатель, ведь автор  щедро подбрасывает компрометирующие героиню факты – происхождение (немка из прибалтийских), притворная любезность («Я случайно взглянул в зеркло. В нём отразилось лицо спутницы. Она точно пронизывала мою спину тяжёлым, сатанинским взглядом… Я сейчас же повернулся к ней. Но её лицо стало снова равнодушно-любезным» (С. 8), неженская выдержка и хладнокровие (во время всеобщей паники на пароходе Серошевский смотрит на «спокойное лицо женщины. Поразительное хладнокровие! Ни капли волнения в глазах, в складе губ. Да… из таких создают шпионок!» (С. 8), необыкновенная наблюдательность («Вы не моряк? А ваша походка?! А татуировка на правой руке! А типичный морской загар!» (С. 9) и т. д. Хотя даже в совокупности все эти факторы не могут служить неоспоримым доказательством того, что героиня – шпионка, но отнюдь не способствуют они и обратному утверждению. Таким образом, интрига сохраняется до конца, по всем законам шпионского жанра.

В рассказе присутствует и  напряжённая психологическая борьба, преходящая в соревнование на выносливость: «Я не сплю. Полузакрыв глаза, я слежу  за женщиной, которая лежит напротив меня и, вероятно, тоже следит за мной из-под  полуопущенных ресниц. Вот, как будто, пошевелилась… приподнимается. Мои нервы готовы лопнуть от напряжения. Но, нет… она снова притихла. Через полчаса – такая же история: пошевелилась, кажется, - открыла глаза. И снова спит. И так – всю ночь…» (С. 9).

Серошевский, не выдержав напряжения, позорно сбегает от Эмилии Викторовны при пересадке с парохода на поезд. Но она вновь находит его и  останавливается в одном с  ним купе, объясняя свою назойливость внешними обстоятельствами: «В такое  время, как сейчас, когда война  сделала нравы более грубыми, слабая женщина инстинктивно ищет всюду  защиты мужчины» (С. 8). Она смеётся, но глаза её выдают «острую настороженность  и ещё что-то, – точно угрозу» (С. 9). Очевидно, что на самом деле совместное путешествие нисколько  её не радует, но по каким-то причинам она  ищет его. Читателю ясно, что Комаровская затеяла с Александром Николаевичем игру, победителем из которой выйдет сильнейший.

Серошевский, теперь окончательно уверенный, что его попутчица  – шпионка, не спит три ночи подряд, охраняя секретные документы: «И ещё одна ночь проходит… Я не могу. Я обессилел. Все богатства  мира я готов отдать за сон!.. Но я  не усну – ни за что!» (С. 9). Ср. со сценой сна Обозова: «Среди ночи он несколько  раз просыпался и повторял: «Любви роскошная звезда», ударял кулаком  в подушку и со смехом засыпал  вновь. Однажды различил злой мужской  голос, упрекающий кого-то в медлительности и трусости. «Континент, континент...»  – повторял голос и, наконец, расплылся, смешался со стуком колёс» (С. 7). Оба героя находятся в схожей ситуации, но насколько различно их поведение! Обозов упоён любовью к «своей» шпионке, прекрасной даме, тогда как для Серошевского не менее прекрасная женщина – «ведьма немецкая» (С. 9) и больше ничего.

Однако развязка в рассказе Ловича не менее неожиданная, чем  в «Прекрасной даме» Толстого, правда, в совсем ином ключе. После  всего пережитого, всех треволнений  и физической усталости, Серошевский  с чувством облегчения прибывает  в Россию. Он твёрдо намерен сдать  шпионку властям, но в то же время  может наконец расслабиться и  позволить себе полюбоваться этой женщиной: «Я восхищён её спокойствием – ведь она в стране врагов, каждую минуту её могут разоблачить и арестовать… Какой план сидит в её смелой головке?» (С. 11). Каково же было его (и читателя!) удивление, когда вместо неё задерживают его, а Эмилия Викторовна Комаровская оказывается Эрмой Лодис, самым ценным сотрудником русской разведки! Более того, она решила, что Серошевский – шпион, и следила за ним до самой границы, чтобы задержать в России.

Таким образом, напряжённое  противостояние двух разведчиков оборачивается  комической ситуацией, благодаря которой  читатель в конце рассказа наверняка  выдохнет с облегчением и посмеётся  над приключением незадачливого  шпиона. Вероятно, такого эффекта и  добивался автор, помещая рассказ  в популярной газете. Используя стандартные шаблоны шпионской истории, он добивается эффекта обманутого ожидания и заставляет читателя улыбнуться собственной недогадливости.

4.4 ШПИОНСКАЯ ТЕМА В  ТВОРЧЕСТВЕ А. НЕСМЕЛОВА

Арсений Несмелов родился  в Москве, в семье статского  советника, увлекавшегося толстовскими идеями. До 1905 г. учился во Втором кадетском корпусе, где двумя десятилетиями ранее обучался А.И.Куприн. Русскому писателю-реалисту будет посвящен впоследствии автобиографический рассказ Несмелова «Второй Московский», включенный автором в сборник «Рассказы о войне» (Харбин, 1936).

Проблематика творчества Куприна, автора «Кадетов», «Юнкеров»  и «Поединка», была близка бывшему  офицеру Митропольскому. Его, дворянина  и москвича, называли «Бояном русского Харбина». Он – ярчайший поэт не только восточной ветви эмиграции, но всей нашей литературы.

Писал  Несмелов  отнюдь не  одни  стихи,  он  писал, как  обмолвился  в стихотворении  конца 20-х годов, «рассказы и стихи  в газете». Причем прозу он писал  тоже  с юности – московские «Военные странички» 1915 года в основном из репортажно-беллетризованной фронтовой  прозы  и состояли.  Стихи Несмелов  писал  как  поэт, прозу – как  журналист, и трудно представить его сочиняющим какой бы то  ни было рассказ иначе,  как  для  печати.  Об участи эмигрантского  писателя Несмелов  обмолвился  в  отрывке  из несостоявшегося романа  «Продавцы  строк» («Ленка рыжая»),  обмолвился об «убогой и  скудной  жизни, служа которой люди отказываются даже от самого  последнего, от  своих  человеческих  имен,  и  облекают себя в непромокаемый макинтош псевдонимов». Между тем образования он  в  жизни недополучил, точней, получил  он его ровно столько,  сколько  могло оказаться у  выпускника Нижегородского Аракчеевского корпуса. Но  когда  материалом  рассказов  был собственный жизненный опыт Несмелова – тут  его талант  поднимался  до  больших  высот.

Московское  кадетское  детство,  окопная  война,  восстание  юнкеров  в Москве,  Ледовый  поход,  Приморье времен ДВР  и  первых лет советской власти, наконец, быт изрядно захолустного Харбина  – все шло  в дело.  Притом пережитое самим Митропольским  в этих  рассказах  резко отлично  от знаемого по  чужим рассказам  или вымышленного: «свое» повторялось  много раз, ибо дара писателя-фантаста  Несмелов был лишен начисто. Даже дата гибели  одного из  героев  в рассказе «Два  Саши» – это  дата ранения самого Митропольского⁵⁰.

По словам Ильи Фаликова, была в нем некая литераторская  легкость. Артистичней всего она  сквозила не в пятиминутных фельетонах, но, пожалуй, – в прозе. Газетно-журнальное писательство – особая работа. Сдать  кусок прозы в номер – не шутка. Он легко переступал ту грань, которая отличает очерк от рассказа или повести. Он пишет по памяти или с натуры. Изобразительность, пластика этой прозы безупречна: Несмелов остроглазый художник. Этюды, оформленные багетом законченности, становятся картинами. Нота лиризма избегает авторского нажима, появляясь самопроизвольно, как чертик из колбы. В иных своих достоевских сюжетах он не застревает, проходя по касательной, словно сам себе говорит словами одного из своих героев: «Но это уж психология». Ему ближе Куприн. Идя через кадетско-московское детство, через Арбат и Лефортово, постоянно оглядываясь на войну, захватывая реалии своей нынешней повседневности, он дает читателям в некотором смысле легкое чтение, поскольку это – читатели газет. Этим читателям необходимо «отдохнуть душой» от политики и скандальной хроники. Глотатели пустот нуждаются в густом запахе живой жизни. Харбинская фактура – для того же: оглянитесь, вы живете не в пустоте. И чтобы это было не очень «тяжело»⁵¹.

Кадровый поручик, гренадер, ветеран окопной войны, А. Несмелов не понаслышке знал о войне и армейской  жизни, которая стала объектом изображения  многих его произведений. Тема контрразведки  и деятельности шпионов, как естественное продолжение темы военной, нашла  своё отражение в таких рассказах  как «Золотой зуб», «Контрразведчик», «Встреча на мосту».

Рассказ «Золотой зуб» был  опубликован в той же газете «Рубеж»  и в том же 1930 году, что и  рассказ Я. Ловича «Женщина из контрразведки». Сближает эти произведения «шпионская»  тема и ориентированность на читателя газеты, желание развлечь его, вызвать улыбку. Поэтому весь рассказ А. Несмелова проникнут легкой иронией и имеет комическую развязку.

Герой рассказа, подпоручик 25-го армейского корпуса Быстрицкий, по заданию полковника Сотова должен найти германскую шпионку, отличительной  приметой которой являются «три золотых  зуба вверху рта, слева»⁵². Заподозрив в шпионаже новоприбывшую медсестру Анну Загржецкую, Быстрицкий сближается с ней, чтобы узнать, сколько золотых зубов у неё во рту, а в итоге благополучно на ней женится.