Шпаргалка по "Истории литературной критики"

35. Принципы  «реальной» критики и их реализация  в статьях Н.А. Добролюбова.

С 1858 г. руководителем  литературно-критического отдела «Современника» становится Николай Александрович Добролюбов (1836—186), который прославился как теоретик «реальной критики». Развивает его начинания Чернышевского, предлагая иногда даже более резкие и бескомпромиссные оценки лит-х и общ-х явлений, Д. заостряет и конкретизирует требования к идейному содержанию современной литературы: главным критерием социальной значимости произведения становится для него отражение интересов угнетенных сословий. Он довел «реальную критику» Белинского, Чернышевского до классически ясных постулатов и приемов анализа с одной целью — выявить общественную пользу художественных произведений, направить всю литературу на всестороннее обличение социальных порядков. что ЦЕЛЬ КРИТИКИ(принципы): Задача критики — разъяснение тех явлений действительности, которые затронуло художественное произведение. Самое главное для критики — определить, стоит ли автор на уровне с теми «естественными стремлениями», которые уже пробудились в народе или должны скоро пробудиться по требованиям современного порядка дел. А затем: «...в какой мере умел он их понять и выразить, и взял ли он существо дела, корень его, или только внешность, обнял ли общность предмета или только некоторые его стороны». «Реальная критика» не допускает и не навязывает автору «чужих явлений», она относится к произведению точно так же, как к явлениям действительной жизни: изучает их, стараясь определить их собственную норму, собрать их существенные, характерные черты. Она изучает лит. произведения с т.з. отраженных в них жизненных явлений. Произведение является не только отражением объективной действительности, но и выражением субъективного идеала художника. Значение приобретают  те худ. произв., кот отвечают на злободневные вопросы, насущные требования эпохи. Писатель должен быть верен и фактам и логике жизни. Идейные взгляды писателя определяют его успех. Характерным приемом критики Добролюбова, переходящим из статьи в статью, является сведение всех особенностей творчества к условиям действительности. Причина всего, что изображено,— в действительности, и только в ней. Истинная художественность – единство формы и содержания.  «Реальная критика» теоретически почти ничего не брала на себя в отношении изучения биографии писателя, творческой истории произведения, замысла, черновиков и пр. Это казалось посторонним делом. Добролюбов увидел «необыкновенное богатство содержания романа «Обломов»» и начал свою статью «Что такое обломовщина?» с характеристики неторопливого таланта Гончарова, присущей ему огромной силы типизации, как нельзя лучше отвечавшей обличительному направлению своего времени. Роман «растянут», но это-то и дает возможность обрисовать необычный «предмет» — Обломова. Такой герой и не должен действовать: здесь, как говорится, форма вполне соответствует содержанию и вытекает из характера героя и таланта автора. Отзывы об эпилоге в «Обломове», искусственности образа Штольца, сцене, раскрывающей перспективу возможного разрыва Ольги со Штольцем,— это все художественные разборы. И наоборот, анализируя лишь упоминаемую, но не показываемую Тургеневым деятельность энергичного Инсарова в «Накануне», Добролюбов считал, что «главный художественный недостаток повести» заключается в декларативности этого образа. Образ Инсарова бледен в очертаниях и не встает перед нами с полной ясностью. Для нас закрыто то, что он делает, его внутренний мир, даже любовь к Елене. А ведь любовная тема всегда получалась у Тургенева.

38. сущность органической критики(ОК) А.А.Григорьева

Покинув в 1855 г. «Москвитянин», Григорьев эпизодически печатался в «Русском вестнике», «Библиотеке для чтения», «Русской беседе», «Светоче», «Отечественных записках», возглавлял критический отдел «Русского слова», но нигде не находил постоянной поддержки и сочувствия. Однако именно в это время оформилась его оригинальная концепция «ОК». Понятие ввел Г., чтобы отличить свою критику от уже существовавшей«философской»,«художественной»,«исторической»,«утилитарной»,«реальной» критики. Наиболее полно Г. охарактеризовал ее принципы в статьях «О правде и искренности в искусстве» (1856), «Критический взгляд на основы, значение и приемы современной критики искусства» (1858), «Несколько слов о законах и терминах ОК» (1859), «Парадоксы ОК» (1864). «ОК» оказывала предпочтение «мысли сердечной» перед «мыслью головной», ратовала за «синтетическое» начало в искусстве, за «рожденные», а не «деланные» произведения, за непосредственность творчества, не связанного ни с какими научными, теоретическими системами. Она была системой, построенной на отрицании детерминизма, социальной сущности искусства, была одним из самых серьезных противников реализма. В статье «Критический взгляд на основы, значение и приемы современной критики искусства» (1857) Г., разделяя художественные произведения на «органические», т. е, «рожденные» с помощью таланта автора самой жизнью, и на «деланные», возникшие благодаря сознательным писательским усилиям, воспроизводящим уже готовую худ-нную модель, наметил соответствующие задачи литературной критики, которая должна обнаруживать восходящие связи «деланных» произведений с их источником, а «органические» оценивать, исходя из жизненной и художественной восприимчивости критика.  При этом Г. историчности литературы и ее идеальности. Г. отрицает плодотворность «чистой» эстетической критики, которая, по его мнению, сводится к «материальному» протоколированию художественных средств и приемов: глубокое и всестороннее суждение о произведении — это всегда суждение «по поводу», рассматривающее его в контексте явлений действительности. Однако он  не приемлет и метод современного историзма, который связывает литературу с сиюминутными интересами эпохи: такой метод основан на ложном мнении об относительности истины и берет за основу истину последнего времени, зная или не желая знать, что она вскоре окажется ложной. Подобному «историческому воззрению» критик противопоставляет «историческое чувство»,  которое умеет видеть данную, эпоху сквозь призму вечных нравственных ценностей. Иными словами, Г. отвергает рационалистический взгляд на искусство — «теоретическую» критику, предвзято отыскивающую в художественном произведении те аспекты, которые соответствуют априорным умозрениям теоретиков, т.е. нарушающую главный принцип «органичности» — естественность. «Мысль головная» никогда не сможет глубже и точнее понять действительность, чем «мысль сердечная». Одним из критериев высокой нравственности и «органичности» литературы для Г. оставалось ее соответствие народному духу. Народный и всеобъемлющий талант А.С. Пушкина, создавшего, и бунтаря Алеко, и мирного, истинно русского Белкина, позволил Г. воскликнуть знаменитое: «Пушкин наше все» («Взгляд на русскую литературу со смерти Пушкина», 1859).

16.продолжение. В статьях " Символизм и современное русское искусство", "настоящее и будущее русской литературы" А. Белый пытался показать расстановку сил в текущей русской литературе. Наибольшими симпатиями у него конечно, пользовалась московская группа: Брюсов, Эллис, Соловьев. Валерия Брюсова он называл "первым из современных русских поэтов", произведшим во взглядах на поэзию "глубокий переворот". А. Белый напоминает, что родоначальником русского символизма был именно Брюсов.

Если Брюсова  А. Белый возводил к Пушкину и  бАРАТЫНСКОМУ, то Блока- к ранним русским  романтикам: Жуковскому и "любомудрам", Мережковского, Андреева- к Достоевскому, Сологуба- к Гоголю. Многих писателей и философов из декадетов, не подходивших под символизм, Белый условно называл импрессионистами.

Блок-критик всегда шел рука об руку с Блоком-поэтом.Первоначально  Блок был првоверным символистом, в своих рецензиях о произведениях Бальмонта, Брюсова, А. Белого он разделял оптимизм этого направления.НО как ни резко распадается эволюция Блока на два периода, в его взглядах до конца жизни оставалось много от изначального символизма. Рецедивы их чувствуются в докладе "О современном состоянии русского символизма", в двух работах об Апполоне Григорьеве и в речи "О романтизме". И в 1911 году, и позднее прельщал Блока величественный, как ему казалось. образ "рыцаря-монаха"-Владимира Соловьева. Таким же рыцарем "печального образа", не опознанным современниками, был для Блока и Апполон Григорьев. В статьях "О современной критике", "О реалистах", "Одраме"и др. Блок с презрением стал писать о разлтчных собраниях и вечерах интеллигенции при различного рода художественных, религиозных обществах, в салонах, журнальных редакциях. Он все дальше расходится с прославленным героем таких вечеров- Мережковским. Одна из статей Блока названа "Вопросы, вопросы и вопросы"; она как бы передает ажиотаж тогдашних словопрений. Блок отобрал три вопроса, из которых два были традиционными, а третий новым. Он говорил, что помимо преславутых вопросов "как" и "что" изображать в искусстве, возникает еще третий вопрос- о "полезности" художественных произведений вообще. Вопрос о "пользе" , о "долге" поставлен временем. Блок указывал, что символисты ушли от хороших старых заветов сближения литературы с жизнью, что "подлинному художнику не опасен публицистический вопрос". Блок никогда не торопился сбрасывать со счетов классиков русского реализма. Блок высмеивал измышления В. Соловьева, Мережковского, что Пушкин, Лермонтов, Гоголь были сами повинны в свомх несчастиях и смерти. В статье "О реалистах " Блоком была дана высокая оценка творчества Горького на основе таких произведений, как "Фома Гордеев", "Трое", "На дне". После революции он окончательно разршелся с Леонидом Андреевым, так как Андреев был лицом обращен "в провал черного окна...", он "певец ночи, смерти". Пэтов упадка блок видел также и в акмеистах, творчество которых он метко охарактеризовал словами: "без божества, бкз вдохновенья".

40. А.А. Григорьев о А.С. Пушкине.

Григорьев Аполлон  Александрович, литературный критик, поэт и мыслитель, один из идеологов почвенничества. Склонен был отрицать трансцендентализм  во имя психологизма, но «трансцендентальная закваска», как выражался Григорьев, у него осталась. Определяющим влиянием была внутренняя связь у Григорьева с романтизмом, с его ощущением глубины и таинственности в природе и в человеке. Как истинный романтик, Григорьев верит в существенное единство красоты и добра, искусства и нравственности. Центральное место в отчетах Григорьева неизменно занимал Пушкин. Значение Пушкина нельзя ограничить его ролью "как нашего эстетического воспитателя". Пушкин - "наше все: Пушкин - представитель всего нашего душевного, особенного...» Григорьев считал, что Пушкин - пока единственный полный очерк нашей народной личности, самородок. Итак, Пушкин для Григорьева не просто первый поэт "жизни действительной", хотя это важно, и не только поэт-"художник" (как для Белинского), поэт-артист (как для Дружинина), поэт формы (как для Чернышевского), но первый органично-национальный и самобытный русский художник, впервые же создавший в своем творчестве органические русские типы. Самобытность Пушкина не в том, что он избежал влияния иных национальных организмов и литературных типов, но в том, что он измерил их русской нравственно-эстетической мерой, отобрав то, что не мешало национальной нравственно-этической норме. Называя в 1859 г. Пушкина создателем "коренного" русского типа, Григорьев в эту пору считает данный тип лишь прообразом русской нравственной нормы (идеала), а не ее непревзойденным образцом, как будет утверждать в конце своего творческого пути. Это объясняет его отношение к пушкинскому Ивану Петровичу Белкину, в котором, по словам критика, защита "простого и доброго" и реакция "против ложного и хищного" сочетаются с "застоем, закисью, моральным мещанством". Послепушкинская русская литература, согласно Григорьеву, была призвана, продолжая дело Пушкина, развить, углубить намеченный в лице Белкина русский органический нравственно-общественный тип. Восприятие Пушкина у Григорьева, таким образом, скорее априорное, чем историческое, так как в немалой степени предопределено собственным нравственным идеалом критика. Это обстоятельство не помешало, однако, Григорьеву в целом верно очертить эволюцию Пушкина через романтизм к поэзии русской жизни, а также высоко оценить пушкинскую прозу, отметить принципиальный характер знаменитых пушкинских стихов. Неоднозначно отношение Григорьева и к Гоголю. Не подвергая сомнению органичность созданных им типов, критик считает естественным, правомерным и его отрицание - как разоблачения «фальши».Близка критику и высокость гоголевского идеала, в свете которого он видит русскую жизнь. Однако характер этого идеала Григорьев, сам исходивший из абсолютной, неизменной нормы, считает заблуждением Гоголя. Дело в том, что "вечный" идеал Григорьева неразрывен с тем, что сам критик называл "физиологическими" началами русского национального организма, и поэтому в такой же мере духовен, как и "телесен". Что же касается Гоголя, особенно позднего, то его идеал, говорит Григорьев, приобрел аскетическую, собственно религиозную сущность и направленность, что не позволило автору "Мертвых душ" положительно воплотить "кровные, племенные" симпатии русского человека, продолжить дело Пушкина по созданию органичного русского типа.

1.программа  раннего романтизма в статьях  жуковского и батюшкова. В России 20-30х гг. она была представлена двумя крупнейшими методологическими разновидностями: критикой декабристов и критикой журнала «Московский телеграф», прежде всего - Н.А.Полевого. Это критика романтическая потому, что как декабристы, так и Н.Полевой, романтики в своем литературном творчестве и теоретически пропагандируют романтизм. Однако при этом они исходят из различных общественно-идеологических и эстетических предпосылок, например, по-разному понимают социально-историческую миссию поэта и художника. В итоге каждая из названных литературно-критических позиций обретает значительное своеобразие.

Из всех литературных течений начала века наиболее продуктивным оказался ранний, условно называемый «индивидуалистическим», романтизм  Жуковского и Батюшкова.

Правомерность причисления Батюшкова к романтикам относительна. Многое в его творчестве связано с «неоклассицизмом». Но были в заявлениях поэзии Батюшкова и такие важные элементы, которые сближали его с романтиком Жуковским. Особенно положение о роли «воображения» в творчестве, мотивы трагической участи поэта в современности. Обычно романтизм Жуковского и Батюшкова называют консервативным, но это обозначение неточное. Консерватизм этого течения выступил позднее, главным образом в области политической, на фоне деятельности декабристского романтизма. До этого ранний романтизм был единственным в России и играл прогрессивную роль. Он был формой оппозиции по отношению к действительности, выражением духа времени.

Главным критиком эпохи романтизма можно считать  Н. А. Полевого. Расцвет критики Н.Полевого — это девятилетняя эпоха «Московского телеграфа». Главная трибуна русской романтической критики этого времени, журнал обеспечил вместе с тем и неслыханную до того времеми известность литературных мнений Н.Полевого среди русской публики. Журнал был воспринят неодобрительно. Несмотря на все нападк, «Московский телеграф» вскоре сделался лучшим и в идейном отношении передовым периодическим изданием в России. Журнал был задуман как заочный университет и одновременно энциклопедия современных знаний и теорий, выполняющий прежде всего просветительские цели. Заслуги: Полевой существенно расширил и обогатил два основных источника любой критической системы — литературный и философско-эстетический. Он впервые в русской критике стал опираться на достижения практически всей европейской литературы (в особенности современной), а не только французской, к которой субъективно тяготел. В отличие от критиков декабристов, фактически прошедших мимо достижений современной эстетики, Полевой стремится поставить свою критическую деятельность на солидную, хотя и эклектическую, философско-эстетическую основу. Более того, с изложения своих философско-эстетических позиций он начинает, публикуя в «Московском телеграфе» за 1826 год обширный разбор «Опыта науки изящного» А.Галича. Здесь он подверг последовательной критике взгляды теоретиков классицизма и противопоставил им идеи немецких эстетиков-идеалистов Фихте, Шеллинга.В глазах Полевого сам иерархический жанровый строй (система) русского классицизма, разделявший литературно-творческие ценности на «высокие» и «низкие», был прямым литературным отражением и узаконением иерархичности русского общественного устройства с его делением общества на сословия высшие, привилегированные, и низшие, социально и духовно вторичные. Выражая потребность тысяч недворян участвовать в общественном творчестве (в том числе в деле образования, культуры и литературы). Полевой противопоставляет надличностным нормам классицизма тезис: «Выразить самого себя!».