Шпаргалка по "Истории литературной критики"

 

8. Батюшков  о характере жизни и творчества  романтического поэта.

Эстетическая программа Батюшкова сформулирована им в работах "Нечто о поэте и поэзии"(1815), "Речь о влиянии легкой поэзии на язык"(1816).

В статье "Нечто  о поэте и поэзии" содержатся типичные для романтической эстетики утверждения:здесь, например, говорится, что поэзия-это "пламень небесный, который входит в состав души человеческой... сочетание воображения, чувствительности, мечтательности". Вместе с тем он считает вдохновение чем-то не зависящем от обстоятельств. "пиитеческая диэтика", т. е. "особенный образ жизни", когда "поэзия требует всего человека", формирует творческий дар. Первым правилом своей "пиитической диэтики" Батюшков провозгласил близкий Карамзину тезис:"...живи, как пишешь, и пиши, как живешь". Требование "всего" человека уводило от рационал. классицизма и "чувствительности" сентиментализма в сторону романтической слиянности с жизнью. Наиболее развернуто свою программу Батюшков изложил в "Речи о влиянии легкой поэзии на язык". Название речи более узкое, чем ее содержание. Все,что Батюшков говорил о "легкой поэзии" имело непосредственное отношение к творчеству вообще. Он считал, что "легкий" род поэзии (эротические стихотворения, дружеские послания. мадригалы, баллады, басни и проч.) теснее, чем какой-либо другой род, связан с жизнью и обладает большими возможностями для развития: "Сей род словесности беспрестанно напоминает об обществе; он образован из его явлений, странностей. предрассудков и должен быть ясным и верным его зеркалом". Вот эти "странности" и вели к открытию личности, т. е. главного принципа романтизма, к сосредоточению внимания на "себе", что ярко отразилось в лучших медитативных стихотворениях Батюшкова. Романтическое течение, возглавлявшееся Жуковским и Баюшковым, оставило яркий след в тогдашней литературной жизни. Главным предметом споров с классицистами были проблемы творчества Жуковского, его баллады, эллегии, фантастика. И все же реальная пэтика этого течения обобщалась в критике слабо. Участники течения, за исключением Батюшкова, не оставили серьзных работ по теории своих жанров.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

2.Программа  гражданского романтизма в статьях  (В. Кюхельбекер, А. Бестужева) Критика гражданского романтизма активно развмвалась в России в период примерно с 1816-го, когда был создан декабристский "Союз спасения", по 1825 г.- год пилитического разгрома декабристов.

Основным органом  этой критики был альманах "Полярная звезда", издававшийся Бестужевым и  К. Рылеевым. Всего вышло в свет три его номера: в 1823, 1824 и 1825 гг. Другой альманах -"Мнемозина"-выпускал в  Москве вместе с Одоевским В.Кюхельбекер.Крупнейшие представители критики гражданского романтизма: А. Бестужев,В.Кюхельбекер, К. Рылеев.Общее отличие данной критики от предшествующих ей систем состояло в том, что она впервые в России вышла за пределы только литературных задач и из выразителя интересов того или иного литературного направления, группы или "партии" превратилась в орган передовой части общества-- дворянских революционеров-декабристов. Критика гражданственого романтизма стала способом врздействия декабристов-романтиков не только на литературу, но посредством литературы на общество. В статье "Взгляд на русскую словесность в течение 1824 и начале 1825 годов" Бестужев заявляет, чио критика должна иметь более общий взор, правила более стихийные. Блее "общий" взгляд как критерий литературной критики автор статьи связывает именно с понятием "народности". Степенью народности в первую очередь и будет измерять и оценивать критика гражданственного романтизма современную ей, а также и предшествующую русскую литературу.Народное в понимании декабристов еще тождественно национально-самобытному. истоки которог усматриваются в самобытности национальных нравов, веры, в особенностях истории, образа правления, местности и климата. Декабристы-романтики ратуют за воспитательную миссию искусства. Однако задача ее, как сказано в Уставе "Союза благоденствия",-"не в изнеживании чувств", но в прбуждении и формировании в челвеке "чувств высоких и к добру увлекающих". Чувства высокие", "добродетель"- это, в понимании декабристов, героическо-гражданские настроения и устремления человека в вольнолюбиво-патриотическом их содержании. Таким образом, полезность литературы понята декабристами не в нравственно-эстетическом, но в социально-этическом плане. На первое место выдвинуто не изящное (красота, гармония), но добро и благо. КАк относительная правота, так и ограниченность критики гражданственного романтизма проявилась в оценках ею крупнейших современных литературно-художественных явлений- поэзии Жуковского, "Горя от ума" Грибоедова и "евгения Онегина" А.С. Пушкина. В начале 20-х гг. Жуковский как один из основаиелей романтизма в России вызывает самые большие надежды декабристов, в частности Бестужева и Кюхельбекера. Вскоре, однако отношение к нему меняется.Декабристы не приемлют ориентации поэта на перевод иностранной поэзии, которая расходится с их требованием народности и литературной самобытности. Выход в свет в 1825 г. первой главы "Евгения Онегина" стал решительным испытанием для критики гражданского романтизма, так как именно это крупнейшее достижение поэта и вместе с тем всей русской литературы 20-хгг. оказалось не понятым критикой гражданского романтизма. Спор, по существу, идет о предмете поэзии, литературы; о том, допустимы ли в ней обыкновенный человек, прозаическая жизнь? Имеют ли они общественно-эстетическую ценность? Пушкин в перепискн с Бестужевым, Рылеевым утверждает: да, имеют. Оппоненты-декабристы отвечают на вопрос отрицательно. Бестужев считает, что в "Е.О." отсутсвуют важнейшие "поэтические формы", нет подлинной поэзии. Объективно, однако, такой взгляд свидетельствовал лишь о том, что критика гражданственного реализма к середине 20-х гг. исчерпывала свои возможности. К концу 20-х гг. в связи с начавшимся серьезным кризисои романтического миропонимания роль этой критики в русской литературе объективно была исчерпана.

 

25. Критика  в современном литературном процессе.

Критика рассматривает  художественные произведения в единстве всех его сторон и качеств —  с точки зрения социологической, эстетической, этической. Л. к., как и  само художественное творчество, служит средством познания жизни, воздействия на неё и подобно литературе может быть отнесена к области "человековедения". Отсюда — высокая ответственность критики как средства идеологического и эстетического воспитания. Критика указывает писателю достоинства и промахи его труда, способствуя расширению его идейного кругозора и совершенствованию мастерства; обращаясь к читателю, критик не только разъясняет ему произведение, но вовлекает в живой процесс совместного осмысления прочитанного на новом уровне понимания. Важным достоинством критики является способность рассматривать произведение как художественное целое и осознавать его в общем процессе литературного развития.

В современной  Л. к. культивируются различные жанры  — статья, рецензия, обзор, эссе, литературный портрет, полемическая реплика, библиографическая заметка. Но в любом случае критик в известном смысле должен соединять в себе политика, социолога, психолога с историком литературы и эстетиком. При этом критику необходим талант, родственный таланту и художника, и учёного, хотя вовсе не идентичный с ними.

Завоевыват все  большее признание и поддержку  точка зрения,что критика не просто один из разделов литературоведения, но один из видов лит. творчества. Такой  подход открывает широкие перспективы  плодотворного и достоверного изучения критики- изучения не только ее идей, но и форм, специфики крит. жанров, композиции критической статьи, ее стилевого своеобразия, полемических приемов, характерных для отдельного критика того или иного периода.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

4. Литературно-критическая  деятельность братьев Н. и К.  Полевых.

Наиболее ярко черты прогрессивно-демократического романтизма проявились в деятельности братьев Николая и Ксенофонта Полевых.

Н.Полевой в 1825–1834 издавал журнал «литературы, критики и художества» «Московский телеграф», ставший главным делом его жизни и этапом в развитии русской культуры. Первым создал тип русского энциклопедического журнала, по образцу которого позднее издавались «Библиотека для чтения», «Отечественные записки» А.А.Краевского, Н.А.Некрасова, М.Е.Салтыкова-Щедрина и др., «Современник». Стремясь «знакомить со всем интересным» в России и на Западе, Полевой распределил материалы журнала по разделам: наука и искусство, словесность, библиография и критика, известия и смесь. Поддерживая постоянные информационные контакты с парижским литературно-публицистическим журналом «Revue encyclopedique», особое значение придавал отделу критики, заметив впоследствии: «Никто не оспорит у меня чести, что первый я сделал из критики постоянную часть журнала русского, первый собрал критику на все важнейшие современные предметы». Этетические взгляды Полевого, основанные на философии Шеллинга в интерпретации В.Кузена, а также на воззрениях французских историков Ф.Гизо и О.Тьерри, отклоняли нормативность классицизма и, следуя принципу исторической оценки искусства как воплощения национального самосознания в определенных «условиях веков и обществ», отдавали предпочтение романтизму в качестве народного течения (высокая оценка Гюго, А. де Виньи, Констана в статье О новой школе и поэзии французов, 1831; О романах В.Гюго и вообще о новейших романах, 1832). В работах, посвященных отечественной литературе (О драматической фантазии Н.Кукольника «Торквато Тассо», 1834; статьи о сочинениях Г.Р.Державина, балладах и повестях В.А.Жуковского, о Борисе Годунове Пушкина; рецензии на произведения А.Д.Кантемира, И.И.Хемницера и др., объединенные в Очерках русской литературы, 1839), Полевой, впервые в монографическом исследовании придавая принципиальное значение биографии писателя, во многом предварил объективную историко-литературную концепцию В.Г.Белинского («Рассматривайте каждый предмет не по безотчетному чувству, нравится не нравится, хорошо, худо, – писал Полевой в 1831, – но по соображению историческому века и народа и философическому важнейших истин и души человеческой»). В то же время, ратуя за «истину изображения», Полевой принимал тезис Н.И.Надеждина «Где жизнь – там и поэзия», полагая извечным противостояние искусства и действительности, в принципе «антиэстетичной» (статья Истина ли изображения составляет цель изящного произведения?, 1832), и признавая возможным соединение этих контрастных сфер только на почве романтизма, впрочем, по его мнению, не в творчестве Пушкина и, особенно, Н.В.Гоголя, чей Ревизор Полевой называл «фарсом», а в Мертвых душах усматривал лишь «уродство» и «бедность» содержания. В 1834 за неодобрительный отзыв Полевого об ура-патриотической драме Кукольника Рука Всевышнего Отечество спасла журнал «Московский телеграф» (направление которого цензурно-полицейские круги давно рассматривали как «якобинское») был закрыт. С 1837, переехав в Петербург, Полевой взял на себя по договору с издателем А.Ф.Смирдиным негласную редакцию «Сына Отечества» (во главе с Ф.В.Булгариным; ушел из журнала в 1838) и «Северной пчелы» (во главе с Н.И.Гречем; ушел в 1840). В 1841–1842 редактировал организованный противником натуральной школы Гречем «Русский вестник», но успеха не имел. В 1846, жестко критикуемый Белинским за ренегатство, начал (по договору с Краевским), редактировать либеральную «Литературную газету».  К.А Полевой помогал брату — Н.А. Полевому в издании журнала «Московский телеграф» (1825—34 годов), где помещал статьи, рецензии, переводы; был негласным редактором в 1829—34 годах, вел деловую переписку.

Его позднейшие критические статьи в "Северной пчеле" поражают своей ненавистью к литературному движению 40-х годов. Перед братом он преклоняется безусловно, считая его недосягаемым гением, величайши "История вообще, и военная в особенности, - говорит он в своих записках, - была с малолетства моей страстью, теория и история искусств также; по всем этим предметам я писал и переводил для нашего журнала".

С 1856 по 1864 г. издавал "Живописную русскую Библиотеку". Он стоял далеко ниже брата и по уму, и по дарованиям. Его позднейшие критические статьи в "Северной пчеле" поражают своей ненавистью к литературному движению 40-х годов. Перед братом он преклоняется безусловно, считая его недосягаемым гением, величайшим писателем и необыкновенным человеком. Свои "Записки" (СПб., 1888) он всецело посвящает брату, подробно описывая всю его жизнь. Другие труды его: "Описание жизни Ломоносова" (которое было высоко оценено В.Г. Белинским), "О жизни и сочинениях Н.А. Полевого" (СПб., 1860), биография баснописца Хемницера (1838 год). и несколько переводов с французского. Поддерживая романтизм, призвал обратиться к современной жизни, искать новые, самобытные пути в литературе (статья «О направлениях и партиях в литературе», 1833 год, «О новом направлении в русской словесности», 1834 год). Полевой преклонялся перед «возвышенным гением» А.С. Пушкина (статья «О сочинениях Пушкина» за 1829 год) и А.С. Грибоедова («О жизни и сочинениях А.С. Грибоедова», 1839). В конце 40-х годов усилил критику нарождающегося нигилизма и особенно его идеолога В.Г. Белинского.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

11. ЛК 18 века. Её особенности и представители.

Критика эпохи  русского литературного классицизма - это начало русской литературной критики, которое можно датировать 1739 г., когда Антиох Кантемир впервые на Руси употребил (в примечаниях к своей сатире "О воспитании") понятие "критик" в его французском написании и в значении "острый судья", "всяк, кто рассуждает наши дела", высказав сожаление, что в отличие от французского "наш язык" этого понятия пока лишен. Спустя одиннадцать лет В.К.Тредиаковский в свою очередь сетовал, что у нас еще "критики нигде не бывало на сочинения худых писателей". Действительно, русская литературная критика к середине XVIII века едва вычленялась из теории литературы, поэтики и риторики и в количественном отношении была еще незначительной. Её основы были сформулированы в целом ряде статей, отзывов и комментариев, посвященных как зарубежным, так и отечественным авторам и принадлежащих В.К.Тредиаковскому, М.В.Ломоносову, А.П.Сумарокову, которые были и первыми русскими литературными критиками. Критическое наследие каждого из этих русских писателей-классицистов отмечено индивидуальными особенностями, определенными своеобразием социально-политической позиции, а также отличиями в понимании общественно-государственной роли и назначения литературы. Понятие "разум" - одно из основополагающих в системе классицистских категорий, само восприятие действительности у писателя-классициста отмечено рационалистичностью понимания мира и человека. Жанр для писателя-классициста - структура строго нормативная, жанровые нормы не выведены из конкретного материала того или иного произведения, но заданы писателю как совокупность соответствующих "правил"(знаменитые три единства (места, времени и действия) классицистической драмы). Правила в поэтике классицизма - это своего рода несущие конструкции, которые охватывают не только формальные, но и собственно содержательные аспекты: каждый жанр "знает" своего героя, форму (стихи или проза), размер, слог и стиль. Грамматико-языковая ориентация - общая и при этом характернейшая черта классицистской критики. В известной степени это можно объяснить особой актуальностью проблемы русского литературного языка, переживающего в эту пору период своего становления. Существует непосредственная связь, которую в глазах классициста имеет стиль, верное или неверное словоупотребление в том или ином произведении с его жанровой состоятельностью и, следовательно, содержанием. От оценки языка (стиля) первые русские критики прямо переходят к заключениям о более значимых сторонах произведения — степени его "разумности", истинности и т.п. Критика первых русских писателей-классицистов была по своей форме грамматико-языковой. Но эта ее особенность закономерно вытекала из своеобразия литературного классицизма, тем более на первом этапе его развития, и отвечала требованиям его поэтики. Тредиаковский основное внимание сосредоточивает на грамматике и языке произведения. Направление критики Тредиаковского грамматико-стилистическое (языковое)(по определению П.Н.Беркова). Сумароков, младший современник Тредиаковского, в своем критическом выступлении "Критика на оду" тоже прежде всего рассматривает язык (словоупотребление) и грамматику анализируемого литературного произведения. И в свою очередь возмущается сочетанием слов из разных языковых пластов. Ломоносов (письмо поэта к И.И.Шувалову (около 16 октября 1753 г.), содержащее разбор панегирического стихотворения И.П.Елагина в честь сумароковской трагедии "Семира"(1751)) сосредотачивает внимание на ошибках Елагина в словоупотреблении и выступает против тех современных русских писателей, "которые нескладным плетением (слов) хотят прослыть искусными".

 

43. Взгляд  на художественность был сформулирован  Анненковым в программных для него и для всей "эстетической" критики статьях "О мысли в произведениях изящной словесности" (1855) и "О значении художественных произведений для общества".

В первой из них  критик резко разделяет созерцание и "чувствование", с одной стороны, и исследование, мысль - с другой. Если последние, по его мнению, удел науки, то задача искусства ограничивается созерцанием и "чувствованием". Это было несомненным ша¬гом назад по сравнению с той диалектической трактовкой художественной идеи, которая была дана Белинским в его учении о пафосе, как мы помним, ее специфику и коренное отличие не только от абстрактно-логического понятия, но и от всякой односторонней мысли (просветительской, религиозной, нравоучительной и т.п.) Белинский видел в ее целостно-жизнеподобном и цельном характере: художник "является влюбленным в идею, как в прекрасное, живое существо... и он созерцает ее не какою-либо одною способностью своей души, со всею полнотою и целостью своего нравственного бытия...". В этом духе, заметим попутно, понимает художественную идею такой представитель "реальной" критики, как Салтыков-Щедрин. Едва ли не прямо возражая Анненкову в статье "Стихотворения Кольцова", он указывает на глубоко синтетический процесс и итог поэтического созерцания, отличающегося единством и взаимопроникновением мысли и чувства. Во второй статье, называя "вопрос о художественности" и ценным вопросом для отечественной литературы, пред которым все другие требования... кажутся... требованиями второстепенной важности", Анненков излагает свое понимание этой эстетической катего¬рии в целом. Прежде всего он высказывает резкое несогласие с мнением автора "Очерков гоголевского периода русской литературы" Чернышевского, что "искание художественности в искусстве" является "забавой людей, имеющих досуг на забавы", что художественность - это "игра форм, потешающих ухо, глаз, воображение, но не более". "По нашему мнению, - возражает Анненков, - стремление к чистой художественности, в искусстве должно быть не только допущено у нас, но сильно возбуждено и проповедуемо, как правило, без которого влияние литературы на общество совершенно невозможно". Не равнял художественность с забавой, как и с простою "игрою форм", и Белинский. И он не сомневался в том, что "искусство прежде всего должно быть искусством, а потом уже оно может быть выражением духа и направления общества в известную эпоху". Словом, в своей защите художественности и ее содержательного значения Анненков, вне сомнения, прав. Что означает, однако, "чистая художественность", к которой призывает критик? "Понятие о художественности, - пишет Анненков, - является у нас в половине тридцатых годов и вытесняет сперва прежние эстетические учения о добром, трогательном, возвышенном и проч., а наконец, и понятие о романтизме".

Генезис категории  художественности в русской литературе и критике Анненков устанавливает вполне точно.

 

 

 

23. Декабристская  критика об А.С. Пушкине.

Критика гражданственного романтизма активно развивалась  в России в период примерно с 1816-го, когда был создан декабристский "Союз спасения", по 1825 г. - год политического разгрома декабристов.Крупнейшие представители критики гражданственного романтизма: А.Бестужев, В.Кюхельбекер, К.Рылеев.

в свет в 1825 г. первой главы "Евгения Онегина" стал решительным  испытанием для критики гражданственного романтизма. Стремительный рост Пушкина от романтизма к "поэзии действительности" стал фактом, должное осознание которого превышал методологические возможности этой критики. Безоговорочно и горячо приняв "Руслана и Людмилу", "Кавказского пленника" (в статье о поэме "Кавказский пленник" Вяземский в гражданственном смысла толковал вольнолюбие ее героя), "Бахчисарайский фонтан", Бестужев, Рылеев с огромным интересом встретили пушкинских "Цыган", в которых увидели воплощение основных требований своей критики: народности и самобытности, общественной пользы и возвышенного, порвавшего с раболепным обществом героя. "И плод сих чувств, - писал Бестужев, - есть рукописная... поэма Цыганы... Это произведение далеко оставило за собой все, что он (Пушкин) писал прежде. В нем-то гений его, откинув всякое подражание, восстал в первородной красоте и простоте величественной. В нем сверкают молнийные очерки вольной жизни и глубоких страстей и усталого ума в борьбе с дикою природою... Куда же достигнет Пуш-кин с этой высокой точки опоры?" Пушкин, действительно, "достиг" очень далеко, создав первую главу "Евгения Онегина". Но именно это крупнейшее достижение поэта и вместе с тем всей русской литературы 20-х гг. оказалось не понятым критикой гражданственного романтизма. Выход в свет первой главы романа породил бурную полемику критиков-романтиков с Пушкиным-реалистом. Спор, по существу, идет о предмете поэзии, литературы; о том, допустимы ли в ней обык¬новенный человек, прозаическая жизнь? Имеют ли они общественно-эстетическую ценность? Пушкин в переписке с Бестужевым, Рылее¬вым утверждает: да, имеют. Оппоненты-декабристы отвечают па этот вопрос отрицательно. Вот несколько фрагментов из этой полемики. "Бестужев, - сообщает Пушкин Рылееву, - пишет мне об Онегине - скажи ему, что он не прав: ужели он хочет изгнать все легкое и веселое из области поэзии? ... Это немного строго. Картины светской жизни также входят в область поэзии". "...Что свет можно описывать в поэтических формах, - отвечает Бестужев, - это несомненно, но дал ли ты Онегину поэтические формы, кроме стихов, поставил ли ты его в контраст со светом, чтобы в резком злословии показать его резкие черты?" Итак, свет, вообще заурядные стороны жизни описывать можно, но лишь в контексте с незаурядным, высоким героем или при условии саркастического отношения к ним автора. Это (помимо стихотворной формы) и сделает такое описание поэтическим. Однако, продолжает свое письмо Бестужев, в главном герое "Евгения Онегина" "я вижу франта... вижу человека, которых тысячи встречаю наяву". Следовательно, делает он вывод, в пушкинском романе, кроме его "мечтательной стороны", под которой критик разумеет лирические авторские отступления, отсутствуют важнейшие "поэтические формы", нет подлинной поэзии. И Бестужев был вполне верен себе, когда попытался увлечь Пушкина примером Байрона: "Прочти Байрона... У него даже притворное пустословие скрывает в себе замечания философские, а про сатиру и говорить нечего". Объективно, однако, этот совет свидетельствовал лишь о том, что критика гражданственного романтизма к середине 20-х гг. исчерпывала свои возможности. Бестужев зовет Пушкина к движению вспять, к возврату на пройденный для него путь романтика. А ведь автор "Евгения Онегина" сделал в романе качественный шаг от Байрона и романтизма - к постижению действительности во всей ее полноте и единстве.