Шпаргалка по "Журналистике"

С декабристами были связаны  журналы: «Сын отечества» (1816–1825), «Соревнователь просвещения и благотворения» (1818–1825), «Невский зритель» (1820–1821) и альманахи: «Полярная звезда» (1823–1825), «Мнемозина» (1824–1825) и «Русская старина» (1825). Все  они, за исключением «Мнемозины», выходили в Петербурге. Вообще в это время  петербургская журналистика играла ведущую роль, так как столица  была центром вольнолюбивой мысли.

В Москве, напротив, продолжалось господство реакционной периодики  типа «Вестника Европы» Каченовского и «Русского вестника» С. Глинки. С 1813 по 1824 г. в Москве не появилось  ни одного частного общественно-политического  или общественно-литературного журнала: большинство вновь возникших  там изданий носило специальный  или правительственный характер. Да и в количественном отношении  московская периодика заметно уступала петербургской. В 1813–1824 гг. возникло 80 новых периодических изданий, из которых выходило в Петербурге – 43, в Москве – 26, в провинции – 11.

Билет №3

1.  Условия деятельности  в  России после 14 декабря  1825 года. Формирование «журнального  триумвирата»  (Ф. Булгарин, Н.  Греч, О. Сенковский), его роль  в развитии журналистики.

Подавив восстание дворянских революционеров 14 декабря 1825 г., Николай I заявил: «Революция на пороге России. Но, клянусь, она не проникнет в  Россию, пока во мне сохранится дыхание  жизни». Так была определена программа  царствования. Все действия правительства  были подчинены одной цели – не допустить повторения событий на Сенатской площади.

Уже в 1826 г. Николай I распорядился усилить надзор за «направлением  умов». Он ввел новый род полиции, учредив корпус жандармов («вооруженную инквизицию», по словам Герцена), а Особую канцелярию министерства внутренних дел  преобразовал в Третье отделение  собственной его императорского величества канцелярии. Так возникла в России высшая тайная государственная  полиция, ведавшая делами политического  сыска, «центральная контора шпионажа» (Герцен). Начальником Третьего отделения  и шефом корпуса жандармов  был назначен А.X. Бенкендорф, который  пользовался огромным доверием царя и по сути дела встал над всеми  государственными учреждениями.

Цензоры получили предписание  «принять за правило и строго наблюдать, дабы ни в одной из газет, в России издаваемых, отнюдь не были помещаемы  статьи, содержащие в себе суждения о политических видах его величества». Допускалась только перепечатка  некоторых сообщений политического  характера из «Санкт-Петербургских  ведомостей» и «Санкт-Петербургской  газеты», которая издавалась на французском  языке министерством иностранных  дел.

Находя, что печать является основным рассадником вольнолюбивых  идей, правительство приняло новый  цензурный устав, отменявший прежний, утвержденный в 1804 г. Устав 1826 г. предусматривал сложную цензурную систему: Главное  управление цензуры при министерстве народного просвещения, Верховный  цензурный комитет, состоящий из трех министров – просвещения, внутренних и иностранных дел, Главный цензурный  комитет в Петербурге и три  цензурных комитета в крупных  городах – Москве, Вильне и Дерпте. Основная цель цензурного устава 1826 г. – борьба с «вольнодумными» сочинениями, «наполненными бесплодными и  пагубными мудрствованиями новейших времен». Запрещалось печатать статьи о современной политике и рассуждения, в которых заметны мысли «о происхождении законной власти не от бога» и излагаются взгляды, противные  христианской религии.

Всеобщее недовольство цензурным  уставом заставило правительство  сделать вид, что оно идет на некоторые  уступки. Однако вместо того чтобы отменить наиболее тяжелые для авторов  и издателей параграфы устава, оно выпустило в 1828 г. новый цензурный  устав, в котором еще строже запретило обсуждать печатно вопросы политические и государственные. Изменения коснулись только цензурного аппарата: взамен Верховного комитета и Главного комитета при министерстве просвещения в Петербурге были сформированы Главное управление цензуры и цензурные комитеты в Петербурге, Москве, Риге, Вильне, Киеве, Одессе, Тифлисе. В состав Главного управления цензуры, помимо представителей от министерств, вошел управляющий канцелярией Третьего отделения. По существу, все действия цензуры оказались под контролем Бенкендорфа. Устав 1828 г. предоставил большую свободу действия цензорам: они единолично решали вопрос о вредности или допустимости сочинения и потому, боясь последствий, зачастую не пропускали самых безобидных произведений.

Запрещение писать о политике и о «современных правительственных  мерах» (§ 12) выдвинуло в журналистике второй четверти XIX в. на передний план научно-литературные интересы. Русским  журналистам – Полевому, Пушкину, Белинскому и другим – нужно было проявлять тонкую изобретательность, чтобы в обход цензуры касаться вопросов внутренней политики. Не случайно в это время широкое распространение  в журналистской практике получили разного рода политические намеки, иносказания, т.е. средства «эзоповского языка».

Помимо общей, вводились  цензуры при различных министерствах  и ведомствах – военная, духовная, медицинская, почтовая, театральная  и др. К уставу 1828 г. ежегодно составлялось по нескольку дополнений, урезывающих  права писателей и журналистов.

В 1830 г. произошли революции  во Франции и Бельгии, началось восстание  в Польше, перекинувшееся потом в  Литву и Белоруссию. Неспокойно было в это время и в самой  России – повсеместные холерные бунты, военное восстание в Севастополе, борьба кавказских горцев с захватнической политикой царизма, восстание новгородских военных поселений («работных людей»). Опасаясь, как бы брожение умов не проникло на страницы периодической печати, правительство издает ряд распоряжений, касающихся непосредственно журналистики. По требованию Бенкендорфа, с 1830 г. в  Третье отделение начали доставляться обязательные экземпляры всех выходящих  в России периодических изданий  для дополнительного контроля. В 1831 г. цензорам предписали «рассматривать периодические издания с особым вниманием и в пропуске назначаемых  для них статей соблюдать крайнюю  осмотрительность и осторожность».

На издателей градом сыпались обвинения и доносы в неблагонадежности. В конце 1830 г. была приостановлена «Литературная  газета» А.А. Дельвига, в 1832 г. запрещен журнал И.В. Киреевского «Европеец», в 1834 г. – журнал Н.А. Полевого «Московский  телеграф», в 1836 г. – издания H.И. Надеждина: журнал «Телескоп» и газета «Молва».

Ожесточенную борьбу с  передовыми идеями в русской литературе и журналистике вел С.С. Уваров, в 1833 г. занявший пост министра народного  просвещения. Годом раньше Уваров сформулировал  свою теорию «официальной народности». Основными устоями русской жизни  он провозгласил «православие, самодержавие и народность», считая крепостное состояние  для народа естественным и необходимым. «Если мне удастся отодвинуть Россию на 50 лет оттого, что готовят  ей теории, то я исполню мой долг и умру спокойно», – говорил этот «министр погашения и помрачения просвещения в России», как назвал его Белинский в одном из писем.

Считая периодические  издания возмутителями государственного спокойствия, Уваров стремился к  тому, чтобы подорвать частно-издательскую деятельность. В 1835 г. выходит циркуляр, запрещающий частным лицам вести  предварительную подписку на журнал, т.е. собирать средства для издания. В 1836 г. правительство прекратило «дозволение  новых периодических изданий», и  этот запрет существовал два десятилетия. Поэтому в России распространилась практика перепродажи полученных ранее  прав на выпуск органа печати. Так, А.А. Плюшар в 1837 г. перекупил у А.Ф. Воейкова право на издание газеты «Литературные  прибавления» к «Русскому инвалиду», а в 1839 г. А.А. Краевский приобрел У вдовы П.П. Свиньина право на издание журнала «Отечественные записки». Не имея способов основать собственный журнал Некрасов и Панаев в конце 1846 г. приобрели у Плетнева право на издание «Современника».

Выпуск новых частных  газет и журналов, и притом только специальных, а не энциклопедических, требовал разрешения императора. Право  на издание общественно-литературных или научно-литературных журналов выдавалось в виде исключения лицам, известным  своей политической «благонадежностью». С 1837 по 1846 г. появилось только четыре новых журнала общего характера, и три из них были открыто реакционными изданиями: органы «официальной народности»  – «Маяк» и «Москвитянин», журнал «Русский вестник», возобновленный в 1841 г. Н.И. Гречем. Четвертый журнал –  «Финский вестник» (1845–1847), один из передовых  органов 1840-х годов, был позволен как специальный журнал, посвященный  финской теме. Заслуга издателя Ф.К. Дершау и сотрудников состояла в  том, что они сумели выйти за эти  узкие пределы и освещали в  «Финском вестнике» вопросы жизни  русского общества.

Правительство поощряло возникновение  казенных научно-литературных изданий, призванных конкурировать с частными. Учреждаются «Ученые записки  Московского университета» (1833), «Журнал  министерства народного просвещения» (1834) и другие журналы, не имевшие, впрочем, успеха у читателей.

Для журналистики 1830-х годов  характерно заметное сокращение числа  общественно-литературных изданий. Зато резко возрастает экономическая  и научно-техническая периодика. Большинство отраслевых журналов и  газет выпускалось различными ведомствами («Журнал мануфактур и торговли», «Журнал путей сообщения» и т.д.). Возникают две отраслевые правительственные  газеты, сыгравшие известную роль в развитии экономики и газетного  дела в России, – «Коммерческая  газета» (1825–1860), выходившая от департамента внешней торговли, и «Земледельческая газета» (1834–1917), орган департамента земледелия, позже – министерства земледелия и государственных имуществ. Несмотря на свой официальный характер, «Земледельческая газета» знакомила  читателей с передовыми методами ведения сельского хозяйства  и одной из первых среди русских  газет начала помещать иллюстрации  – рисунки и чертежи машин, орудий и зданий, изображения растений, животных, птиц.

Появляются также специальные  хозяйственные, научные, литературные и другие газеты, выпускаемые частными лицами. Литературные вопросы стали  содержанием еженедельной газеты «Рецензент», которую выпускал В.Н. Олин в 1821 г. Вслед  за нею в Петербурге появилось  несколько изданий такого типа. Наиболее важным из них была «Литературная  газета» А.А. Дельвига и О.М. Сомова (1830–1831), в которой ближайшее участие  принимал Пушкин. В Москве выходила «Молва, газета мод и новостей» (1831–1836) как приложение к журналу Н.И. Надеждина «Телескоп»; в ней в 1834–1836 гг. сотрудничал Белинский.

Всем частным газетам  строго запрещалось касаться политики. Исключение из общего правила представляла только газета Ф.В. Булгарина «Северная  пчела», которая начала выходить в 1825 г. как «газета политическая и  литературная». Булгарин, ставший в 1826 г. агентом Третьего отделения, единственный из всех издателей получил право  помещать в своей газете политическую информацию, что вызывало негодование  передовых журналистов и литераторов.

В 1830-е годы заметно умножается провинциальная газетная периодика, правда, пока носящая официальный характер. Выходят «Одесский вестник» (1828–1893), «Тифлисские ведомости» (1828–1831), «Литовский вестник» (1834–1840), «Закавказский вестник» (1837–1855), «Официальная газета Царства  польского» (1838–1861).

Толчком к развитию газетного  дела в провинции послужило создание в 1838 г. при губернских правлениях печатного  органа «Ведомости». Губернские «Ведомости»  состояли из двух частей: официальной  и неофициальной. В первой части  помещались различные распоряжения, сведения о награжденных орденами и  произведенных в чины, казенные объявления. В неофициальной части нередко  печатались краеведческие материалы – статьи по истории, географии и этнографии данной губернии, художественные произведения местных авторов. Как правило, наиболее интересными и живыми были «Ведомости», в которых сотрудничали политические ссыльные. Так, например, Герцен, сосланный во Владимир, с января 1838 г. по июль 1839 г. редактировал неофициальную часть «Владимирских губернских ведомостей» и поместил в ней несколько своих статей и заметок.

После 14 декабря 1825 г. ведущая  роль в периодической печати России принадлежала уже не петербургской, а московской журналистике. Это отмечали все современники. Пушкин, например, писал в «Путешествии из Москвы в  Петербург» (1835): «Литераторы петербургские  по большей части не литераторы, но предприимчивые и смышленые литературные откупщики. Ученость, любовь к искусству  и таланты неоспоримо на стороне  Москвы. Московский журнализм убьет  журнализм петербургский. Московская критика с честию отличается от петербургской». Ту же мысль высказал Гоголь в «Петербургских записках 1836 г.»: «Московские журналы  говорят о Канте, Шеллинге и проч., и проч.; в петербургских журналах говорят только о публике и  благонамеренности. В Москве журналы  идут наряду с веком, но опаздывают книжками; в Петербурге журналы нейдут наравне с веком, но выходят аккуратно  в положенное время. В Москве литераторы проживаются, в Петербурге наживаются».

Московская журналистика оказалась ведущей потому, что  после разгрома декабристов центр  передовой русской мысли переместился из Петербурга в Москву. С конца 1820-х  годов исключительно важную роль в общественном движении начал играть Московский университет, в котором  свято хранились традиции декабризма. В среде университетской молодежи вызревали революционные идеи. В 1826 г. возникло дело о поэме А. Полежаева  «Сашка», содержащей открытый протест  против угнетения и насилия; автора исключили из университета и отдали в солдаты. Через год правительству  удалось раскрыть тайное общество, во главе которого стояли студенты университета братья Критские. Некоторые  участники общества были арестованы и заключены в тюрьмы, другие отданы в солдаты. В 1831 г. правительство  разгромило связанное с университетом  тайное общество, руководимое бывшим студентом Н.П. Сунгуровым; в планы  сунгуровцев входила не только широкая  антиправительственная агитация, но и подготовка вооруженного восстания.