Идентичность

В. Н. Мясищев ввел понятие “психологическое отношение” и определил его как целостную систему индивидуальных, избирательных, сознательных связей личности с различными сторонами объективной действительности, как систему, которая складывается в ходе истории развития человека, выражает его личный опыт, определяет действия и переживания [259].

Дальнейшее развитие этих идей принадлежат Б. Г. Ананьеву [11, 12]. Он показал, что существует определенная последовательность при переходе этих отношений в свойства характера. Так, отношения к людям превращаются в устойчивые образования характера (коммуникативные черты) в самую первую очередь. Затем из отношений к другим у человека формируются так называемые рефлексивные черты характера — “Я” как целая система сознательных отношений к самому себе.

Понятие “значимые другие” выделил в отечественной психологии И. С. Кон, очерки которого по проблемам дружбы дали ощутимый стимул конкретным исследованиям “значимых других”. Окончательное становление психологии отношений со значимыми “другим” произошло лишь после того, как по инициативе А. А. Бодалева, была предпринята обширная серия исследований значимости для человека другого человека [41].

А. А. Бодалев пишет:

“Анализ показывает, что признаки-сигналы, из которых слагаются внешний облик и поведение человека, могут иметь для других людей осведомительное значение и выполнять регулятивную или прагматическую, функцию. Будучи отраженными, признаки-сигналы актуализируют в сознании воспринимающего субъекта большую или меньшую систему знаний, которую он привык связывать с каждым из этих сигналов, и предупреждают его о необходимости определенного поведения по отношению к тому человеку, которому этот признак-сигнал присущ.

65

Осведомительная и регулятивная функции сигнала тесно связаны, но полностью не покрывают друг друга. При богатстве связей с другим человеком и при наличии сравнительно высокого уровня психологической и гражданской зрелости взаимодействующий субъект может воспринять в другом человеке значительное число признаков-сигналов. Но, как правило, лишь часть этих сигналов становится регулятором поведения познающего субъекта при взаимодействии с воспринимаемым человеком. Остальные признаки-сигналы, отраженные индивидимом в этот момент, будут как бы составлять избыточную информацию. Когда в ходе взаимодействия людей появляются новые задачи, происходит перераспределение ролей признаков, отражаемых познающим субъектом.” [41; 9].

“Восприятие человека человеком, вместе с основывающимся на нем пониманием одним человеком другого, является совершенно обязательной стороной процесса любой совместной деятельности людей, необходимым условием целесообразной ориентировки и действий воспринимающего субъекта в общественной среде. В любом акте непосредственного общения людей рельефно выступает связь формирующегося восприятия другого человека с движениями и действиями воспринимаемого и предваряющими их или ответными движениями и действиями воспринимающего. Весь процесс, начиная с воздействия человека и кончая ответной реакцией на него воспринимающего, представляет собой единый рефлекторный акт взаимодействия человека с человеком в определенной ситуации.” [41; 108—109].

Созвучны этим взглядам исследования А. В. Петровского, в оригинальных работах которого значимые отношения выступают под иными именами: референтности, персонализации и личностных вкладов, которые фиксируют различные аспекты значимых влияний людей друг на друга.

Дискуссионными остаются вопросы: кого считать значимыми другими; может ли быть “воображаемая значимость”; значимые — это другие с положительным или отрицательным потенциалом; роль, мера и предел влияния авторитета; значимость — на основе своей необходимости или на необходимости другому; что, вообще, такое — значимость.

66

Г. Лотце утверждал, что, обращаясь к своему внутреннему миру, человек обнаруживает в нем знание всеобщих истин, опыт переживаний тех или иных явлений и веру в ту цель, которая придает значимость происходящему. Психологическим измерителем значимостей являются чувства, а среди них одно из центральных мест отведено нравственным чувствам.

Субъективное — важнейший факт человеческой жизни. Существенным аспектом субъективности является интенциональность — свойство обладать желаниями и намерениями, а также осуществлять их или даже отказываться от них.

Б. С. Братусь выделяет несколько уровней в структуре личности [52]. В основании — важнейший для характеристики личности, типичный способ отношения к другому человеку, другим людям, и соответственно, к самому себе.

1 уровень — эгоцентрический, он определяется стремлением к собственному удобству, выгоде, отношение к себе здесь как к единице, самоценности.

2 уровень — группоцентрический, на нем человек идентифицирует себя с какой-либо группой и отношение его к другим людям зависит от того, входят эти другие в его группу или нет.

3 уровень — просоциальный или гуманистический характеризуется ориентацией на благо всех других. Принцип самоценности человека становится всеобщим.

4 уровень — духовный или эсхатологический характеризуется сакральной направленностью.

Если следовать идеи М. М. Бахтина о том, что субъективная целостность человека является его смысловой целостностью, идентичность есть тогда интенционная соотнесенность смысла и действительности: “...осознавать самого себя активно — значит освещать себя предстоящим смыслом; вне его меня нет для себя самого”.

Степень присвоенности смысловых содержаний Братусь разделяет на устойчивую, ситуативную, личностно-ценностную [52; 6—12].

А. А. Кроник дает такое определение значимости:

“Значимость — это свойство людей, вещей, идей, всего существующего в мире, сделать нас добрее или злее, правдивее или лживее, прекраснее или безобразнее, т. е. приближать к истинному жизненному предназначению или отдалять от него.” [158;. 29—30].

А. А. Кроник выяснил, что сходство и контраст характеров не являются решающими факторами сближения. По Кронику, образование значимости происходит при наличии целевой (для того, чтобы) и причинной (потому, что) характерообразующих связей.

67

“В самом общем плане — это своеобразный язык, с помощью которого каждый из нас старается понять свои отношения с друзьями и близкими” [158; 30].

Характерообразующими связями он называет связи, в которых проявление (или формирование) определенного свойства характера одного человека зависит от проявления какого-либо свойства характера другого человека [158; 92].

В исследованиях А. А. Кроника изучалось влияние значимых “других” на черты характера. Связь между влиятельностью другого человека и его местом в иерархии значимых фактически линейная. Приведенные данные подтвердили, что большее влияние оказывает другой человек на особенности характера, заостряя одни черты и смягчая другие, чем более один человек зависит от другого, тем значимее роль другого в жизни [158;. 105].

1.3.3. Социальные условия, влияющие
на возникновение идентичности

Стремление индивида, группы соотнести внутренний мир с внешним в воспроизводящейся ситуации усложнения, множащегося многообразия, реализуемого развитием системы знаний и меняющихся практик проявляет себя в следующих социальных тенденциях, обозначенных М. В. Заковоротной как:

“индивидуальное соотнесение со всеобщим временем; развитие опосредованного опыта в связи с ослаблением зависимости социального опыта от социального места; рост индивидуализации и автономности; вовлечение человека в ситуацию постоянного выбора в условиях плюрализации стилей; потребность в новом типе индивида, осознающем свою роль и ответственность за процесс протекания отношений, способном осуществлять контроль

68

за своими поступками, рефлексивно обозревать собственный проект” [108; 13].

Причины порождения теорий идентичности в современном гуманитарном мышлении, эвристическая сущность научных поисков философской, социологической, культурологической, психологической рефлексии на идентичность как новых форм познания М. В. Заковоротная видит в необходимости решения проблем противостояния человека технологизму, тоталитаризму и глобализму. Согласно ее гипотезе, общественно-культурная “заинтересованность” идентичностью развивается совместно со становлением информационной сферы в обществе, в постнеклассической парадигме исследования [108; 6—7].

Ю. Л. Качанов, Н. А. Шматко рассматривают “социальные структуры”, не зависящие от сознания и воли людей и определяющим образом воздействующие на их практику или представления. Объективные структуры (схемы восприятия, оценивания, мышления и действия), по их мнению, являются условиями и предпосылками осуществления субъективных практик и “системно детерминируют” непосредственные социальные взаимодействия. Однако для того чтобы эти практики реализовывались, социальные структуры должны быть “интериоризованы” людьми, т. к. люди активно “конструируют” свое восприятие, выражение и оценивание социальной реальности, свои коммуникации и т. п. Отношения интериоризируются в форме социально структурированных ансамблей практических схем [141].

Практики структурированы как объективно-социальными отношениями, не зависящими от воли и сознания людей, так и реструктурированы субъективно. Первым во времени, по мнению Ю. Л. Качанова и Н. А. Шматко, осуществляется объективное структурирование, а после него — субъективное. Важнейшим элементом “практических схем” является социальная идентичность.

Авторы исходят из того, что социальное бытие человека есть бытие-для-других, и его субъективным выражением являются значение, смысл и их соотношение. Ю. Л. Качанов, Н. А. Шматко разделяют точку зрения (Giddens A., 1982), что социальная идентичность является адаптацией к обществу, с помощью которой человек учится узнавать свою позицию и вести себя по правилам социальной игры, и (Moskovci S., 1988) поэтому, реализуясь в “жизненном мире” людей, она в то же время тесно связана с символическим порядком, пластична и принципиально “открыта” [141].

Социальная идентичность является результатом атрибуции, вхождения и помещения в социальную позицию; она выражается через участие в социальных группах и институтах.

69

У людей в сходных общественно-экономических условиях появляются сходные черты обыденного сознания. Б. Ф. Поршнев заключает, что одинаковость выступает тогда как эмпирический, статистически обнаруженный факт. Он обращает внимание на то, что формируется эта схожесть (одинаковость) не поодиночке; люди обучаются, подражая друг другу [246; 167].

Подражание в общем является подражанием действию, поступку, мимике и пантомимике, одежде и лишь в качестве частного подражательного акта выступает речеподражание. Подражание как “имитационный акт” приносит биологическую пользу. Б. Ф. Поршнев отмечает приспособительное значение этого механизма. Он также подчеркивает роль внесловесных и внезнаковых видов заражения, которые в большинстве своем являются неосознаваемыми.

Как только какое-либо “мы” образовалось, открывается простор для способности коллектива, человеческой среды оказывать усиливающее влияние на различные чувства и действия людей.

Поршнев указывает, что среди “нас” с тем большей силой действуют взаимное подражание, взаимное заражение, чем полнее и яснее это сознание “мы”. А сознание это тем сильнее, чем организованнее общность [246; 107].

На становление тождественности человека в сообществе подобных влияет наличие определенных границ, в рамках которых осуществляется совместная деятельность и общение. Наглядным примером этого служат этнические границы, исследованием которых занималась Г. У. Солдатова.

По своей сути этническая граница — понятие социально-психологическое. В основе лежат культурные различия, которые преломляются через мощную тенденцию разделять мир на “своих” и “чужих”, а затем проявляются на уровне группового поведения. В этом случае на первый план в организации групповых процессов выдвигается “эмический” принцип — значимость приобретает не сходство, а различие, не общее, а специфическое. Отношение к другим, как к “чужакам”, означает существование пределов взаимопонимания, различий в суждениях, ценностях и способах поведения. Отсюда следует ограничение взаимодействия в тех пределах, в которых предположительно присутствуют общее понимание и общий интерес [302].

Социальная идентичность означает что есть и где есть человек в социальном плане. Идентичность индивида установлена, когда другие участники социальных отношений кодифицируют его как определенного социального агента путем приписывания ему тех же значений идентичности, которые он признает для себя или объявляет сам.

70

В исследовании С. А. Баклушинского и Н. Г. Орловой (1998) по формированию этнической идентичности в мегаполисе обнаружена относительно большая дистанция между установками в отношении этнической культуры и этнической включенностью. Они констатировали, что высокая гомогенность социальной сети ведет к ощущению этнической принадлежности. Культурные же аспекты играют комплементарную роль. [370].

Когда социальная идентичность как кодификация и локализация в качестве социального агента и объявленная социальная идентичность совпадают, она становится смыслом и значением Я. Н. А. Шматко и Ю. Л. Качанов под социальной идентичностью понимают идеальное отождествление агентом себя с той или иной позицией социального пространства, сопровождающееся интериоризацией идентифицирующих практик. Социальные идентичности несут в себе, по их мнению, освоенные и присвоенные социальные представления, схемы восприятия, оценивания и выражения, связанные с социальными позициями, они — не позиции сами по себе, а интериоризованные значения позиций [141].