Идентичность

Соколова Е. Т. в расширенном толковании психологической защиты понимает идентификацию как “неосознаваемое следование образцам, идеалам, позволяющее преодолеть собственную слабость и чувство неполноценности. Считается, что идентификация может происходить с любым объектом — другим человеком, животным, неодушевленным предметом, идеей и т. д.” [299; 32—33].

Бондаренко А. Ф. приводит такое определение идентификации:

“Тесно связанный с интроекцией эго-защитный механизм, функция которого — защита эго от фрустрации путем отождествления с некоей более могущественной инстанцией, чем эго. В период фаллической фазы идентификация играет роль механизма личностного развития. В жизни взрослых идентификация зачастую выступает средством защиты от чувства собственной неполноценности путем присоединения к какой-либо могущественной организации или авторитетному человеку”. [46; 44].

Для неортодоксального психоанализа (А. Фрейд, Д. Рапопорт) понятие идентификации выступило в качестве центрального механизма формирования способности “Я” — субъекта к саморазвитию. При этом между субъектом и отражаемым объектом происходит установление определенной эмоциональной связи, содержанием которой является переживание своей тождественности с объектом [260; 130—131].

К. Рудестам разделяет понятия идентификации и слияния.

“Если идентификация представляет собой тип поведения здоровой личности, то слияние — это невротический механизм избегания контактов. Слияние происходит, когда индивидуум не может дифференцировать себя и других, не может определить, где кончается его “Я” и где начинается “Я” другого человека.“ [279; 146].

Таким образом, идентификация как механизм психологической защиты остается в дискуссионном поле: нет однозначного мнения в отношении ее полезного или невротического характера; не сходятся

36

мнения по поводу того, является ли она проявлением сознательного или неосознаваемого.

Мы придерживаемся точки зрения, что психологические защиты есть определенный аспект мышления, по своей функциональной специфике принадлежащий к механизму ментальной рефлексии, структурированной бессознательным (и потому неосознаваемым) и чувственно-образным (и потому допускающим осознавание). В норме они обеспечивают адаптацию и субъективную прагматическую ориентацию, они гибки, пластичны. При искажениях в развитии, травмах, эмоциональных стрессах, хронических неудачах, они начинают стагнироваться и принимают неконструктивную форму. С помощью психологической защиты стабилизируется так называемая “позитивная Я-концепция” и отношение к себе как к индивиду и члену сообщества, ослабляется эмоциональный конфликт, угрожающий стабильности.

При сопоставлении идентичности и идентификации идентичность характеризует качественную определенность, а идентификация — процессуальную сторону развертывания “Я” в человеческом бытии. Идентичность — это актуальное состояние, текущее переживание Я-целостности на срезе жизненного пути. Обстоятельства, жизненный опыт, цели и результаты деятельности в той или иной степени формируют эго-идентичность человека.

В возможности разделения понятий “идентичность” и “идентификация”, с нашей точки зрения, просматривается частичное продуцирование идентичности идентификацией, недостающую продуцирующую часть составляет отчуждение.

Общий корень обусловливает редукцию идентичности к идентификации, что обнаруживается почти у всех авторов и во всех подходах. Идентичность личности, по мнению Фрейда, обретается в результате специальной работы с областью бессознательного.

К. Юнг, помимо личного бессознательного, вводит понятие коллективного бессознательного, или архетипа, — идентичного у лиц определенной социальной группы, того или иного народа, всего человечества. Идентификация с коллективной психикой — одна из попыток высвобождения индивидуальности. К. Юнг понимает идентификацию в этом случае как растворение персоны в коллективной психике [372; 232].

На поведенческом уровне возможно рассмотрение идентичности как результата процесса решения жизненно значимых проблем, причем каждое принятое решение по поводу себя и своей жизни (самоопределение) относительно взаимодействия и отношений с другими людьми (персонализация) путем создания определенной формы

37

образа “Я” (самоорганизация) будет вносить вклад в обретение структуры идентичности в качестве элемента ее структуры.

1.2.3. Структура идентичности

Понятие личностной идентичности активно разрабатывается в современной зарубежной психологии. Антонова Н. В. (1996) рассматривает две линии теоретической интерпретации и эмпирического исследования личностной идентичности, на которые мы будем активно ссылаться в дальнейшем. Первую она относит к современному психоаналитическому направлению, так как авторы, работающие в данной парадигме, опираются на теорию идентичности Э. Эриксона. Вторая линия исследований, по ее мнению, опирается на концепцию Я Дж. Мида и объединяет представителей интеракционистского и когнитивного подходов [18].

Э. Эриксон дает следующее описание идентичности на уровне опыта: 1) чувство идентичности — это чувство личностного тождества и исторической непрерывности личности, оно сопровождается ощущением целенаправленности и осмысленности собственной жизни и уверенности во внешнем одобрении. 2) сознательное чувство личностной идентичности основано на двух одновременных наблюдениях: восприятии себя как тождественного и осознании непрерывности своего существования во времени и пространстве, с одной стороны, и восприятии того факта, что другие признают мое тождество и непрерывность, — с другой; 3) переживание чувства идентичности с возрастом и по мере развития личности усиливается: человек ощущает возрастающую непрерывность между всем тем, что он пережил за все свое детство, и тем, что он предполагает пережить в будущем; между тем, кем он хочет быть, и тем, как воспринимает ожидания других по отношению к себе.

Содержание идентичности Э. Эриксон определяет как конфигурацию, которая возникает путем успешного эго-синтеза и ресинтеза в течение детства. Эта конфигурация постепенно объединяет конституциональные задатки, базовые потребности, способности, значимые идентификации, эффективные защиты, успешные сублимации и постоянные роли. Это определяет систему ценностей, идеалы, жизненные планы, социальную роль индивида, его включенность в конкретно-историческую жизнь общества. Таким образом, идентичность рассматривается Эриксоном как некая структура, состоящая из определенных элементов, переживаемая субъективно как чувство тождественности и непрерывности собственной личности при восприятии других людей, признающими эти тождество и непрерывность.

38

Дж. Марсиа определил идентичность как структуру эго — внутреннюю самосозидающуюся, динамическую организацию потребностей, способностей, убеждений и индивидуальной истории. Для операционализации понятия идентичности он выдвинул предположение, что данная гипотетическая структура проявляется феноменологически через наблюдаемые паттерны “решения проблем”.

Современные исследователи в качестве структурных единиц идентичности принимают различные “Я-представления”. Г. Родригес-Томэ (1980) выделяет в структуре подростковой идентичности три дихотомически организованных измерения: 1) определение себя через «состояния» или же «активность»; 2) самохарактеристики через оппозицию «официальный социальный статус — личностные черты»; 3) самопредставленность дихотомии «социально одобряемые» и «социально неодобряемые» свойства [370].

А. Гидденс вычленил четыре пары оснований, задающих оси “системы координат” или направления идентичности в “поздне-современном” обществе: унификация / фрагментация, беспомощность / многообразие возможностей, устойчивые ориентиры / неопределенность, индивидуальный опыт / социальный опыт.

В работах А. Ватермана акцентируется ценностно-волевой аспект развития идентичности. С ним перекликаются другие мыслители. Дериси О. Н. пишет:

”...подлинность приобретает полный смысл в духовной сфере, и это понятно, потому что в ней человек постигает всю свою значимость и все свои свойства [94; 156].

А. Ватерман, О. Н. Дериси считают, что идентичность связана с наличием у человека четкого самоопределения, включающего в себя выбор целей, ценностей и убеждений, которым человек следует в своей жизни.

“Для того, чтобы быть подлинной личностью, требуется верность своей собственной личности и приобретенным принципам, которые вносят смысл и гармонию в нашу жизнь, т. е. которые согласуют поведение личности с требованиями указанных принципов” [94; 156].

Цели, ценности и убеждения А. Ватерман называет элементами идентичности.

А. Ватерман рассматривает идентичность во взаимосвязи процессуальной и содержательной сторон. Во-первых, процесс формирования и существования идентичности охватывает средства, с помощью которых человек идентифицирует, оценивает и отбирает ценности, цели и убеждения, которые впоследствии станут элементами его идентичности. Во-вторых, идентичность невозможно рассматривать

39

без учета содержательной специфики целей, ценностей и убеждений, которые человек выбирает. Каждый элемент идентичности относится к какой-либо сфере человеческой жизни: 1) выбору профессии и профессионального пути; 2) принятию и переоценке религиозных и моральных убеждений; 3) выработке политических взглядов; 4) принятию набора социальных ролей, включая половые роли и ожидания в отношении супружества и родительства.

Б. Шефер, Б. Шледер выделяют в структуре идентичности эпистемологический признак объективности-субъективности, относящийся к области самосознания и группового сознания. Субъективный компонент идентичности находится в отношении напряженного противопоставления объективному компоненту. В объективирующем смысле главная функция идентичности заключается в выявлении стабильности, тогда как в субъективном аспекте идентичности заключается источник изменений и вариаций [362].

Соотношение между социальной детерминацией и самодетерминацией личности решается Дж. Мидом через выделение аспектов идентичности “I” и “me”. “I” описывает человека как существо, детерминированное социально заданными условностями и привычками, оно состоит из интернализованных “генерализованных других”. “Me” описывает человека как существо, которое способно реагировать на социальную ситуацию своим индивидуальным, неповторимым образом.

Для изучения структуры идентичности представляет интерес введенное Джеймсом (1890) различение понятий “я” и “мое”. Под первым понимается более ограниченное и четкое ощущение “Я”. Оно выражает то обстоятельство, что человек чувствует себя субъектом своих действий, своего восприятия, своих эмоций и осознает свое тождество и неразрывность с тем, чем он был накануне. Это непосредственное переживание, иногда определяемое как точечное (Клапаред, 1924), не имеет никакого конкретного содержания, и его можно рассматривать как оборотную сторону центрации субъективной формы.

Р. Мейли считает, что для современной западной психологии термин “мое” представляет значительно больший интерес, поскольку он связан с индивидуальным содержанием. Границы “моего” не совпадают с поверхностью тела. Некоторые объекты, близкие нам люди, воспоминания, мысли в равной мере могут стать “моими”. Реакция на посягательство на “мое” является объективным критерием, позволяющим, минуя интроспекцию, определить его границы [259; 132—133].

Мы придерживаемся точки зрения: для современного человека репрезентация идентичности важна как через образ “я”, так и через

40

представление “мое”. Последнее часто в эмпирических исследованиях не принимают в расчет.

Г. Брейкуэлл выделяет следующие структурные компоненты идентичности.

1. Биологический организм. Биологический организм — “сердцевина” идентичности, однако, со временем он становится все менее значимой ее частью.

2. Содержательное измерение. Включает в себя все характеристики, которыми индивид пользуется, чтобы описать себя, и которые описывают его как уникальную личность (роли, групповое членство, ценности, мотивы, установки, эмоции, персональные конструкты). Содержательные характеристики, образующие это измерение, относятся как к социальной роли (групповое членство), так и к личностной (ценности, мотивы, установки, эмоции, персональные конструкты) идентичности.

Актуальные содержания идентиччности не статичны, как и структурная организация этих содержаний. Люди различаются по степени связанности между элементами идентичности.

3. Ценностное измерение. Каждый элемент содержательного измерения имеет свою оценку, позитивную или негативную, которая приписывается ему индивидом, исходя из социальных норм и ценностей. Оценки могут меняться в соответствии с изменениями в наличной социальной ситуации.

4. Время. Развитие идентичности протекает в плане субъективного времени.

М. Завалони определяет идентичность как “внутреннюю операционную среду личности”, состоящую из образов, концептов и суждений, отражающих отношение Я / другой и социального мира. Социальная идентичность проявляется как когнитивная структура представлений о себе, других людях и социальных группах [452].

Л. М. Путиловой выявлены такие отличительные черты духовной идентичности в древнерусской ментальности, как триадичность (земное-родовое-небесное) и ноуменальность, свойственная древнерусскому мифу. Автор подчеркивает, что самоидентификация в поиске мудрого постижения духовной идентичности осуществляется под патронажем характерного для русского менталитета феномена — совести [263].

Таким образом, идентичность имеет структурное строение. Основными параметрами измерения ее компонентов являются ценностный и оценочный, находящиеся во взаимодействии и взаимосвязи.

41

1.2.4. Типология идентичности

Э. Эриксон выделял: а) эго-идентичность и более широкое понятие идентичности; б) позитивную и негативную идентичность. В его концепции описываются два важных понятия — “групповая идентичность” и “эго-идентичность” [368].