Идентичность

Попробуем классифицировать типы идентичности, основываясь на исторических периодах, каждый из которых имел свой объект (объекты) идентификации. Назовем первую форму идентичности как результат элементарной идентификации — экологической. Объектом идентификации являлось все окружение человека. “Я=Всё”. Основные категории, в которых может быть описан этот период: внешнее и нераздельное. Ведущая тенденция существования — партиципация (сопричастность).

Постепенно и последовательно идентификация формировала склонность к кооперации, а необходимость кооперироваться развивала идентификацию, поднимая ее с биологического уровня на социальный.

Родовой человек, будучи человеком природным и телесным постепенно становился существом социальным и духовным. Индивид в античности уже обладает элементами личной автономии, которую необходимо уважать.

Первые образования, значимые для общения современного человека, формируются на врожденной основе через присвоение ребенком идентифицирующегося поведения взрослого. Идентификационные отношения ребенка со взрослым и взрослого с ребенком способствуют эмоциональной причастности малыша к человеческому роду. Таким образом, реально механизм идентификации на социальном уровне начинает прививаться через присвоение ребенком идентифицирующего поведения другого человека путем подражания.

М. В. Заковоротная отмечает, что проблемы и кризисы идентичности почти неизвестны для жителя европейского средневековья. Стабильная социальная иерархия, христианская картина мира определяли

59

отношения индивидов. Для того времени характерны пространственно-временная детерминация частной жизни, четкая ограниченность круга деятельности, практически полностью исключалась самостоятельность действий и оценок. Однако уже начинаются формироваться первые элементы идентичности. По мнению М. В. Заковоротной, к ним относятся соответствие личности идеалу, осмысление внутреннего “Я”, приобщение к духовному [108; 19—20].

Дальнейший ход исторического развития приводит к нарушениям стабильности социальной структуры, повышению социальной мобильности, стремлению к автономии. На смену семейно-локальным традициям приходит более универсальная традиция, с более успешной организационной формой — национально-государственная форма управления. Профессия, работа, карьера, познание на национальном языке становятся важнейшими компонентами идентичности в Новое время [108; 20—21].

Постепенно религиозная детерминация идентичности отступает на второй план, историчность становится центральным фактором в становлении идентичности: формируются персональный историзм, личный жизненный план, политика эмансипации как жизненная модель с учетом целей будущего [108; 21].

К концу XIX века в социальной жизнедеятельности на повседневном уровне происходит упорядочивание разнообразия во имя идеалов, определяемых общественным консенсусом [108; 22].

Основное содержание идентификации составляет механизм меж личностной и групповой интеграции и дифференциации, ведущим принципом существования становится всеединство.

Выделим этот период в отдельный этап идентификации и назовем соответствующую ему форму идентичности социальной. Объектом идентификации становятся окружающие люди. “Я = Другие”. Основные категории, описывающие этот период представляют собой полярные оппозиции: внутреннее-внешнее, неслиянность-нераздельность. Ведущая тенденция существования выражается всеединством.

По мнению М. В. Заковортной, XX век характеризуется глобализацией человеческой жизнедеятельности, осознанием собственной причастности к глобальным проблемам, изменениями в программе самореализации, стремлением к творческому раскрепощению, потерей для большинства членов общества незыблемых компонентов идентичности (богатства, обладания нужной профессией, социальными связями), мобильностью рыночных экономик, подверженных массовым экономическим кризисам, всеобщим контролем за временем, становлением информационного общества.

60

Подавляющее большинство людей живет «во сне», они не осознают себя как самодостаточных и самоценных бытийных феноменов, представляя собой реализующиеся программы восприятия-поведения, которые не зависят от их воли и желания. По-другому говоря, современный человек имеет стереотипные, шаблонные реакции в ответ на поступающие сигналы внешней среды; причем, шаблонную природу имеют и мысли, и эмоции, и телодвижения.

Современный человек пропитан договором, по которому его жизнь рассматривается как непрерывное прохождение через связанные, последовательные, обществом узаконенные границы, каждая из которых имеет свои критерии — возрастные, физиологические, социальные. И общественное мнение постоянно давит на человека, начиная с пеленок, чтобы его критерии оценки себя соответствовали общественно установленным. В итоге растет косность, механистичность существования, в которых доля разумности все уменьшается.

Современный человек не готов к реализации потенциала множественности выбора, к принятию свободы. По мысли Э. Фромма, он избегает свободы, добровольно утрачивает индивидуальность, деперсонализируется, во всем ориентируясь на общепринятые шаблоны, изо всех сил стараясь стать как все, тем самым изживая тревогу и одиночество, обретая спокойствие. Деперсонализация относится к процессам “самостереотипизации”, посредством которых люди воспринимают себя как взаимозаменяемые экземпляры социальной категории, а не как уникальные личности. Таким образом, по мнению Фромма, «человек платит за новую уверенность в себе отказом от целостности своего Я» [333; 199].

Из вышесказанного следует задача «пробуждения», осознания своего положения, приобретение волевого, сознательного контроля и реагирования на средовые воздействия, понимания их социальной природы.

Появляется потребность в новом типе индивида, осознающем свою роль и ответственность за процесс протекания отношений, способном осуществлять контроль за своей жизнедеятельностью, быть самим собой, а не придатком социальной системы [108; 22—23].

В современной реальности понятие “идентификация” охватывает три пересекающихся области психической реальности. Во-первых, идентификация — это процесс объединения субъектом себя с другим индивидом или группой на основании установившейся эмоциональной связи, а также включение в свой внутренний мир и принятие как собственных норм, ценностей, образцов. Во-вторых, идентификация — это представление, видение субъектом другого человека как продолжения себя самого, наделение его своими чертами, чувствами, желаниями

61

(например, родители, ожидающие от ребенка осуществления собственных честолюбивых замыслов). В-третьих, идентификация — это механизм постановки субъектом себя на место другого, что проявляется в виде погружения, перенесения индивидом себя в поле, пространство, обстоятельства другого человека и приводит к усвоению его личностных смыслов. Этот тип идентификации позволяет моделировать смысловое поле партнера по общению, обеспечивает процесс взаимопонимания и вызывает соответствующее поведение [260; 130—131].

Идентификация раскрывается как универсальный и определяющий как для сплочения группы, так и для персонализации характер уподобления и обособления в процессе фило- и онтогенетического развития человека. Человек вырабатывает систему личностных смыслов, определяющих индивидуальные варианты ценностных ориентаций и личностное регулирование поведения.

Большинство людей время от времени испытывают то, что А. Маслоу назвал “вершинными переживаниями”, при которых на миг является наше “лучшее”, или более приемлемое “Я”.

Личность как самочитаемый текст сама себя разбивает на главы, определяет героев действия, их линию поведения, выстраивает сюжет, выбирает жанр, стиль, язык повествования. Осознание того, что мой личный миф строится по законам данной мне традиции, которая не одна и из которых я волен выбирать сам, а выбрав, помнить о ее относительности и нести ответственность за свой выбор, есть непременное условие внутреннего освобождения от изначально данной мне обществом традиции.

Человек обретает устойчивость только в самом себе, как устойчивость динамическую, устойчивость внутреннего устремления к “Я”, внутреннего назначения, то, что К. Юнг называл индивидуацией. Именно на этом пути человек обретает свободу, волю, творчество, осознание своей сути, своей природы, что требует постоянных, не прекращающихся, осознанных усилий с его стороны.

Выделим этот период в отдельный этап и назовем соответствующую ему идентичность собственно психологической. Объектом идентификации является сам человек, т. е. реализуется интенциональный принцип тождества самому себе. “Я = Я”. Основные категории этого этапа: внутреннее и неслиянность. Ведущей тенденцией существования является индивидуация.

Идентичность, по нашему мнению, развивается по закону системной дифференциации и системного расхождения, сформулированному русскими мыслителями [356]. В ходе исторического развития возникают новые социальные практики и специализированные виды

62

деятельности там, где их вначале не было. Идентичность дифференцируется на социальную и личностную, которые являются связными внутри целого и взаимодополнительными по функциям, по отношению к системе “Я” в целом. А. А. Богданов обсуждает такое явление как системную дифференциацию и системное расхождение. Системное расхождение должно вести к образованию противоречий, но этому препятствуют интеграционные процессы (контрдифференциация и консолидация).

Приложение теории А. А. Богданова к исследованию эволюции идентичности позволяет утверждать, что движущей силой развития идентичности выступает противоречивость результатов системного расхождения: взаимопроникновение социальной и личностной идентичности и возрастание их неустойчивости за счет внутренних противоречий. Эта неоднозначность обнаруживается в ситуациях кризиса идентичности, а разрешается или утратой идентичности или ее преобразованием (вариант “достигнутой идентичности”).

1.3.2. “Я” и “Другие”: ступени достижения идентичности

Проблемы отношений со значимыми другими давно находятся в поле внимания психологов. А. А. Кроник описал последовательность изучения этой проблематики, которую мы примем за основу дальнейшего обсуждения [159].

Классик психологии личности У. Джемс (1892) предположил, что человек имеет столько же социальных “Я”, сколько имеется индивидов, которые признают его и имеют представление о нем. Но поскольку эти индивиды входят в определенные группы, то, по-видимому, социальное Я человека определенным образом сгруппировано.

Социолог Ч. Кули (1902) приходит к идее “зеркального Я”, суть которого сводится к тому, что, как в зеркале, в своем воображении мы пытаемся представить, как в мыслях других людей отражается наша внешность, манеры, цели, поступки, характер, друзья и т. д., и это определенным образом действует на нас.

А. А. Брудный пишет об этом так:

“В процессе общения человек осознает свою индивидуальность, личность обретает самое себя. Конечно, человек сначала смотрится, как в зеркало, в другого человека, но он и сам становится зеркалом для других людей. Они отражаются в его сознании, населяют его, субъективно реальные даже в случае своего физического отсутствия.

63

Родные (и прежде всего родители) и близкие люди, с которыми человека связывает общая судьба, прочно входят в его внутренний мир. В дневнике И. Пущина сохранилась примечательная запись о покойных декабристах: “Когда, где и как, я не помню, и даже теряюсь, когда тщусь понять, — но внутри ощущаю, что с иными не совсем расстался”. И это знакомое многим чувство не есть феномен индивидуального сознания, но нечто большее, связанное с сущностной стороной соучастия индивида в духовной жизни общества.“ [53; 20].

Надо ощутить себя необходимой частью действительного мира и увидеть себя в других людях. Это справедливо и по отношению к человечеству — интенция к общению присуща ему как интегральному целому. А. А. Брудный убежден, что даже непреодолимое стремление в космос психологически порождается не чем иным, как трансформацией личностной интенции увидеть себя другими глазами. Что бы это не принесло человечеству, оно стремится обнаружить иной разум. Оно родилось, говоря словами классика, “без зеркала в руках”. “И всегда будет его искать”, — полагает Брудный. [53; 21—22].

Американский социальный психолог Дж. Мид (1934) вводит представление об “обобщенном другом” — в нем кристаллизуются частные точки зрения других людей на данного человека. Именно образ “обобщенного другого” и определяет, по мнению Мида, само сознание и поведение человека.

Следующим шагом в конкретизации идеи “зеркального Я” стала “референтная группа” — понятие, введенное Г. Хайманом (1942) для обозначения группы, которую индивид использует как точку соотнесения (эталон) при оценке себя и других. Представители референтных групп — это “группы сравнения”, которые помогают человеку оценивать себя, оказывающие существенное влияние на поведение. Человек ведет себя, во многом ориентируясь на нормы таких групп, в них формируется его совесть.

“Социальный Я” Джемса — “зеркальное Я” Кули — “обобщенный другой” Мида, “референтная группа” Хаймана — вот те ступени психологического изучения роли других людей в достижении человеком идентичности. Те, кто участвуют в этом процессе, выполняют самые главные роли в жизни каждого человека, являются значимыми другими.

Введение этого понятия (значимые другие) в психологию приписывают американскому психологу и психотерапевту Х. Салливену. Он полно описал влияние значимых других на онтогенез личности.

64

К. Ясперс подчеркивал близость обладающих самобытием людей как лучшее, что может быть нам даровано сегодня. “Эти люди служат друг другу гарантией того, что бытие есть.” [376; 408].

Истоки отечественных традиций в исследовании значимых других определены взглядами А. Ф. Лазурского, подчеркивавшего важность отношений человека к окружающим его явлениям, — того, как каждый человек реагирует на те или иные объекты, что он любит и ненавидит, чем интересуется и к чему равнодушен. [169]