Идентичность

29

сущностной природе, которая была названа нашим “Источником”, “Центром”, “глубинным Существом”, нашей “Вершиной”, — и нашей повседневной личностью, нашим ограниченным “я”, или эго, которое мы обычно сознаем” [22; 37—38]. Мы предполагаем, что согласно концепции Р. Ассаджоли, идентичность можно трактовать как “Я в его сущностной природе”.

В психосинтезе используют термины “отождествление-разотождествление”. Р. Ассаджоли относит проявления отождествления-разотождествления к категориям самосознания [22; 162].

Близкие нашим интересам представления мы обнаруживаем у К. Юнга, когда он обсуждает понятия “индивидуации” и “самости”. Индивидуация заключается в том, чтобы стать отдельным существом и обрести нашу глубочайшую, последнюю и несравненную уникальность, — стать собственной самостью (курсив-Юнг). Разложение самости — это самоотказы в пользу внешней роли или воображаемого значения. “Цель индивидуации, таким образом, не что иное, как освобождение самости от лживых покровов персоны, с одной стороны, и от суггестивной власти бессознательных образов — с другой.” [372; 235].

К. Юнг предпринимает попытку определиться не в категориях самосознания, а в категориях сознания и бессознательного.

”...сознание и бессознательное вовсе не обязательно противоположны друг другу, но взаимно дополняются до целого — самости. В соответствии с этой дефиницией самость есть вышестоящая по отношению к сознательному Я величина. Самость охватывает не только сознательную, но и бессознательную психику, и потому, так сказать, есть личность, которой мы также являемся” [372; 240]. Таким образом, самость всегда останется вышестоящей по отношению к нам величиной,” ясно осознать, что мы — это самость, — превыше нашего воображения, ибо тогда часть должна понять целое.” [372; 240].

Очень похоже Юнг говорит о самости как об идентичности. И то, что она распадается под персоной или суггестией, и то, что она выше Я. Таким образом, мы имеем возможность, в силу res fungibilis (вещи, заменимые одна на другую в силу их подобия) утверждать, что и Юнг К., и Ассаджоли Р. в неявном виде обсуждали феномен идентичности.

М. В. Заковоротная определяет идентичность как

“многомерный процесс в человеческом становлении, исследование которого совмещает социальные, психологические, культурологические, биологические аспекты. Идентичность —

30

модель жизни, позволяющая разделить “Я” и окружающий мир, определить соотношение внутреннего и внешнего для человека, конечного и бесконечного, адаптации и самозащиты, упорядочить разнообразие в целях самореализации и самоописания” [108; 12].

В этом определении идентичность представлена через процессуальные и функциональные аспекты.

Большинство исследователей отмечают идентичность как результат некоего процесса (самопознания, отождествления, идентификации-отчуждения и т. п.) и подчеркивают ее экзистенциальный характер, наряду с функциональным. Л. М. Путилова замечает, что антропологические критерии индивидуальной идентичности, локализованные человеческим телом, продуцируют физические и ментальные процессы самосохранения, саморегуляции, самосознания и самопознания [263; 7].

Можно выделить 4 уровня представленности термина “идентичность” в языке: 1) уровень очевидности или рационалистический (он отражает целостность, неделимость, натуральность личности как интегративное свойство или ее отсутствие), человек таков, каким он кажется; 2) понятийный (он отражает конкретно-научное содержание, определяемое исследователями, представляет собой степень соответствия человека группе, полу, этносу, роду и др.); 3) глубинный или иррациональный (он отражает самость, вещь в себе,” это такая драгоценность, которая оказывается ею не только по внешнему виду, но она такова по существу” [94; 156]). Он основывается на признании иллюзорности человеческого самосознания, необходимости разотождествления сознания с любым наличным содержанием сознания, на критике любых форм самоидентификации человека в сфере сущего [163; 5—6].

Казанская А. В. обсуждает идентичность личности как соответствие тому, что человек жив и жив не навсегда. Идентичность должна быть одновременно и устойчивой, и гибкой, она должна поддаваться сравнениям, но не растворяться в них. На более высоком уровне развития уже не произойдет психологического отождествления с неодушевленным предметом, однако может возникнуть опасность идентификации с другим человеком вплоть до потери личностной идентичности. Человек, внутренне независимый, не боится сближаться с людьми, т. к. всегда остается самим собой [125; 83].

31

1.2.2. Психологические защиты, идентификация и идентичность

В том случае, когда объектом идентификации является человек, идентификация выступает как процесс, на основании которого она может быть признана целостной и идентичной самой себе. В этом значении идентификация в самом общем виде это эмоционально-когнитивный процесс неосознаваемого отождествления субъектом себя с другим субъектом, группой, образцом [260; 129—130].

Интересным представляется рассмотрение понятий “идентичность” и “идентификация” в контексте психологических защит. Б. Д. Карвасарский подчеркивает их значение:

“Механизмы психологической защиты адаптивны и предохраняют сознание от болезненных чувств и воспоминаний. Механизмы психологической защиты направлены на уменьшение тревоги, порожденной интрапсихическим конфликтом, и представляют собой специфические бессознательные процессы, с помощью которых Я пытается сохранить интегративность и адаптивность”. [134; 409].

Романова Е. С., Гребенников Л. Р. пишут, что защита впервые представлена “как общее наименование всех тех механизмов”, которые будучи продуктами развития и научения, ослабляют диалектически единый внутренне-внешний конфликт и регулируют индивидуальное поведение. То есть явление связывается с основными функциями психики: приспособлением, уравновешиванием и регуляцией [273; 10].

А. Фрейд рассматривает механизмы защиты как перцептивные, интеллектуальные и двигательные автоматизмы различной степени сложности, возникшие в процессе непроизвольного и произвольного научения. Она дает первую развернутую дефиницию защитных механизмов:” Защитные механизмы — это деятельность “Я”, которая начинается, когда “Я” подвержено чрезмерной активности побуждений или соответствующих им аффектов, представляющих для него опасность. Они функционируют автоматично, не согласуясь с сознанием”. [цит. по 273; 11].

В современной психологии среди представлений о механизмах психологической защиты доминируют познавательные теории Гжеловской (1981). Эти механизмы определяются как защитные переоценки (реинтерпретации), характеризующиеся изменением значения факторов эмоциональной угрозы, собственных черт и ценностей. В основе защитной деятельности лежит защита “Я” посредством искажения процесса отбора и преобразования информации. Благодаря

32

этому сохраняется соответствие между представлениями об окружающем мире, себе и поступающей информацией.

В личностно-ориентированной (реконструктивной) психотерапии психологическая защита понимается как система адаптивных реакций личности, направленных на защитное изменение значимости дезадаптивных компонентов отношений — когнитивных, эмоциональных, поведенческих — с целью ослабления их психотравмирующего воздействия на Я-концепцию. [134; 409].

Такие исследователи, как В. А. Ташлыков, В. С. Роттенберг, Ф. Е. Василюк, Э. И. Киршбаум, И. Д. Стойков, считают психологическую защиту однозначно непродуктивным, вредоносным средством решения внутренне-внешнего конфликта. Они утверждают, что защитные механизмы ограничивают оптимальное развитие личности, ее “собственную активность”, “активный поиск”, тенденцию к “персонализации” и прочее, подчеркивают отказ личности от деятельности, предназначенной для продуктивного разрешения ситуации или проблемы, вызывавших отрицательные, мучительные для индивида переживания.

Согласно Ф. В. Бассину и по мнению некоторых других исследователей — Б. В. Зейгарник, А. А. Налчаджяна, Е. Т. Соколовой, В. К. Мягер, Е. С. Романовой, Л. Р. Гребенникова, — психологическая защита является нормальным, повседневно работающим механизмом человеческого сознания. При этом Ф. В. Бассин подчеркивает огромное значение защиты для снятия различного рода напряжений в душевной жизни. По его мнению, защита способна предотвратить дезорганизацию поведения человека, наступающую не только при столкновении сознательного и бессознательного, но и в случае противоборства между вполне осознаваемыми установками. Автор считает, что основным в психологической защите является перестройка системы установок, направленная на устранение чрезмерного эмоционального напряжения и предотвращающая дезорганизацию поведения [28].

Обратимся конкретно к идентификации как психологической защите.

Одни исследователи отмечают, что “проекция” есть, во многих отношениях, “форма идентификации”. Другие — что в психоаналитической литературе термин “интернализация”, “идентификация”, “интроекция” и “инкорпорация” используются взаимозаменяемо и непоследовательно [273; 7].

Важной причиной теоретической разноголосицы оказывается сложность самого объекта исследования. Защитные процессы сугубо индивидуальны, многообразны и плохо поддаются рефлексии.

33

Исторический обзор употребления терминов отражает не только многомерность самого феномена, но и позволяет учесть адекватный контекст словоупотребления. Понятие “идентификация” было введено З. Фрейдом сначала для интерпретации явлений патологической депрессии, позднее — для анализа сновидений и некоторых процессов, посредством которых маленький ребенок усваивает образцы поведения значимых других, формирует “сверх-Я”, принимает женскую или мужскую роль и пр. Фрейдом было выделено несколько типов идентификации: первичная идентификация, которая является примитивной формой эмоциональной привязанности ребенка к матери; вторичная идентификация, играющая роль защитного механизма, благодаря которому ребенок справляется с беспокойством, вызванным угрожающим авторитетом, путем включения некоторых аспектов его поведения в собственные действия. Применительно к взрослому субъекту идентификация в концепции Фрейда связывалась с невротическим симптомом, при котором у субъекта из-за желания оказаться в положении объекта, возникают болезненные явления. Для Фрейда механизм идентификации обеспечивает взаимную связь индивидов в социальной группе, создает аффективную общность или особое вживание, “вчувствование”, приобретая в некоторых случаях свойство “психической инфекции”, столь характерной для толпы [260; 130—131].

Р. Плутчик, автор структурной теории защитных механизмов, определяет идентификацию как бессознательное моделирование отношений и поведения другого лица, как путь к повышению самоценности или совладанию с возможным разделением, или утратой (“будь как это, чтобы не потерять его”) [273; 38].

Одним из основополагающих факторов образования механизмов защиты оказываются так называемые универсальные проблемы адаптации или экзистенциальные проблемы (Плутчик Р.) Одна проблема, с которой сталкиваются все организмы, обусловлена самой сущностью социальной среды, — это проблема идентичности. Наиболее просто она может быть выражена в двух взаимосвязанных вопросах: кто я есть, и к какой группе я принадлежу. Групповое объединение является базисом для выживания. Те, кто являются частью нашей группы, принимаются, допускаются в нее, а те, кто не из нашей группы, выгоняются или отвергаются. По мнению Е. С. Романовой и Л. Р. Гребенникова, две базисные эмоции, связанные с идентичностью, — это принятие и отвержение, которые для человека на определенных этапах развития “Я” равнозначны самопринятию и самоотвержению. Эти две пары эмоций контролируются такими механизмами защиты, как отрицание и проекция.

34

Другой универсальной проблемой всех живых организмов оказывается проблема временности. Реальность смерти означает неизбежность потери и отделения тех, кто живет. И она вызывает потребность социального решения проблемы потери. Эмоция, связанная с проблемой потери, — это печаль или дистресс, её функция заключается в прямом или косвенно выраженном призыве на помощь, для того, чтобы добиться реинтеграции индивида с тем, кого он потерял или его заместителем.

В случае, когда сигналы дистресса не достигают цели, генетическая программа выживания требует от индивида поиска замещающего объекта (субъекта, ценности и т. п.) на реальном или идеальном уровне. Таким образом, развиваются защитные механизмы группы компенсации.

Проблема идентичности решается также через отрицание и проекцию, а идентификация решает проблему временности. Эти два понятия оказываются разведенными: идентичность есть отражение базисной потребности человека в признании и самоопределении, идентификация — способ решения другой базисной проблемы — временности.

Проблемы идентичности и временности можно включить в более общую проблему сохранения вида или симбиоза, присоединения, “направления к” [273; 48—51].

У Романовой и Гребенникова [273] проблеме временности соответствуют отрицание и проекция, а потребности в принятии и самопринятии (идентичности) — защиты группы компенсации и реактивного образования (идентификации), но они выражают проблему временности. Остаются сомнения и неясности.

Компенсация — онтогенетически самый поздний и когнитивно сложный защитный механизм, в кластер которого попадает идентификация, который развивается и используется, как правило, сознательно. Предназначен для сдерживания чувства печали, горя по поводу реальной или мнимой потери, утраты, нехватки, недостатка, неполноценности. Компенсация предполагает попытку исправления или нахождения замены этой неполноценности.

Защитное поведение при идентификации в норме — когда выражается поведение, обусловленное установкой на серьезную методическую работу над собой, нахождение и исправление своих недостатков, преодоление трудностей, достижение высоких результатов в деятельности.

Харламенкова Е. Н., Никулина Т. А. определяют идентификацию как одну из форм защитных механизмов, тесно соприкасающихся с реальными способами преодоления трудностей. Она возникает на

35

фоне перманентно происходящего осознания собственной позиции объекта в преодолении внешних и внутренних противоречий, оценки конструктивных психических изменений и принятия новой идентичности личности. Идентификация, как и другие защитные механизмы, предоставляет субъекту время для конструктивного разрешения внешних и внутренних противоречий, она подготавливает человека к наиболее продуктивному выходу из сложных житейских ситуаций. [341; 25—27].